Золотая цепь | Александр Дмитриев | Глава 9. Двадцать пятая волна, или повесть об Ашокадатте, брахманском сыне и его брате Виджаядатте, ставшем повелителем ракшасов Капаласпхотой

Украинский язык кажется забавным русскому человеку в силу того же общего закона, по которому более древние (отличающиеся слова) кажутся «грубыми» или «смешными». Здесь срабатывает очень древний механизм оповещения «свой-чужой», важный для выживания. Все выверты моды попадают под этот закон, равно как и брачное оперение, и многое другое, включая стили, литературные течения, татуировки… Любому существу, чтобы выжить, надо уметь быстро распознавать: приближается к нему существо того же рода, попросту говоря «свой», или иное существо, потенциально несущее опасность - «чужой». Военные подтвердят, ни один самолет или движущийся объект не может обойтись без системы опознавания «свой-чужой». В тех же случаях, когда эта система не срабатывает по тем или иным причинам, например халатности, случаются катастрофы. Так было, например, когда вместе со шпионом Пауэрсом над уралом сбили еще нашего летчика…

Говорю я это к тому, что мы использовали очень разные тексты, разных народов и культур. При этом я надеюсь, мне удалось проявить уважение к различным культурам, и показать это читателю.

Это также важно, поскольку, например, существует очень много переводов Библии, начиная с Вульгаты и заканчивая Септуагинтой… И каждый перевод привносит свои оттенки или отражает свои смыслы, заключенные в изначальном тексте. Это не обязательно искажение. Наиболее близким мне представляется следующая картинка. Намочите лист бумаги водой. Возьмите кисточку с красной акварелью и поставьте жирное пятно. Краска расплывется по листу, вытянувшись сходящим на нет неправильным кругом.

Поставьте немного в стороне другое пятно, только уже зеленой краской. Оба пятна сольются.

Теперь представьте, что мы пятна – это слова на разных языках, имеющих «одно и то же» значение. Человек, не знающий оба языка как родные, увидит только зеленое или только красное пятно. Человек же, знающий хорошо оба языка, увидит все переходы и оттенки, но больше всего будет мучатся от того, что перевод неадекватен, неточен и точным быть никогда не может!

Переведите англичанину слово «валенки». Дело ведь даже не в том, что это и не войлочные сапоги, и не толстые боты, и не зимние ботинки. «Валенки» - это еще и хрустящий снег, и искрящиеся кристаллы в лунном свете, и иней на ресницах, и запах дыма из трубы, и вьюга и метель и ожидание весны… И русский человек меня поймет. А вот если я скажу «manana» и переведу это слово с испанского как «завтра» и как «утро», то поймет ли русский человек, что это еще и грациозная лень, и спокойствие латинской Америки (Забавно, что латиноамериканцы серьезно обижаются (и если вдуматься, они правы) на то, что жители США «присвоили» себе де факто название «американцы». – А мы тогда кто же? – справедливо возмущаются они… ) , и взлетающее вертикально солнце, и колибри над кактусами, как изумруды, и ночная свежесть перед рассветом, и горящие красным цветом акации… Вряд ли… Для этого надо не учить язык, а жить в ином мире…

Я уже рассказывал, что в других мирах, например верхних, время течет гораздо медленнее. Отголоски этого поверья в изменение длительности времени встречается почти у всех народов. Есть отражение этого и в Библии. Так, патриархи до потопа жили почти по тысячу лет. Сиф, например, жил девятьсот двенадцать лет, а Малелеил – восемьсот девяносто пять лет … (Бытие, гл. 4, 6-16.)

Когда герой наших сказок попадает в подземный мир, тоже проходит очень много времени. Мы помним, что помогает выбраться ему оттуда орел.
Почему?

Орел не просто помогает человеку, этому предшествуют некоторые события.

«Прилетел орел и спрашивает: - Ты, человече, был возле моих детей? – Я. – Хорошо ты сделал, человече. Семь лет вывожу птенцов и не могу вырастить. Всегда, как улечу за добычей, налетает буря с градом и убивает моих птенцов. – Сделал это я потому, что и ты помог мне побороть Дракона». (Сказки Верховины. Закарпатское областное книжно-газетное издательство, Ужгород, 1963 год, стр. 256)

Мы видим, что град, павший с неба, убивает птенцов орла. И когда человек спасает их, укрыв от града, орел в ответ помогает человеку. Во многих вариантах сказок град смешан с огнем, или птенцов убивает огненный дождь…

В этом отрывке слишком явно проглядывает древнее поверье о борьбе птиц и змей (мы помним, что молния – это небесный змей, падающий с неба и изрыгающий огонь и яд вокруг…). Человек встает на сторону птиц, и те помогают ему в борьбе…

У абхазов вариант с орлом рассказан практически так же, только вместо огненного града или кровавого дождя прямо сказано, что птенцов орла убивает дракон (змей):

«В это время показался орел и стал кружить над Сасрыквой. – Каждый год я выводил по семи орлят и всех их поедал дракон, - сказал орел. … ты убил дракона, и я готов служить тебе и исполнять все, что захочешь… » (Абхазские сказки, стр. 58. Сухуми. 1966 год. Издательство Алатарь. Составил, обработал и перевел с абхазского Х.С.Бгажба)

Давайте теперь шагнем немного в сторону и заглянем в Библию. Мы найдем эпизод, почти в точности повторяющий уже известный нам эпизод с градом, кровью и орлом.

Надо учитывать, что тексты по тем или иным причинам изменяются в зависимости от исторических, политических или других соображений. Вот как звучит цитата из «Откровения Святого Иоанна Богослова».

«И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле…» (Откровение, русский перевод, глава 8, стих 14.)

В испанском же варианте (равно, как и в английском) вместо Ангела по небу летит и говорит эту фразу орел. Aguila.

«Miré y Oí volar un águila por en medio del cielo, diciendo a gran voz: "ЎAy, ay, ay de los que habitan en la tierra…» - И видел я и слышал орла, летящего посреди неба, и говорящего громким голосом: «горе, горе, горе живущим на земле… » (Откровение, испанский язык, глава 8, стих 14.)

Латинская версия Библии, Вульгата, появившаяся гораздо ранее славянской, тоже говорит про орла:

«Et vidi, et audivi vocem unius aquilae volantis per medium coeli, dicentis voce magna: Vae, vae, vae, havitantibus in terra…» (Biblia Sacra, Vulgatae Editionis, Apocalypsis, Cap. VIII, 13.)

По некоторым причинам «орел» был заменен на «ангела». Причины эти не столь важны, важно то, что в сказках приведенная цитата встречается почти слово в слово.

Вспомним, после какого эпизода «орел» летит и кричит «горе, горе»?

После того, как на землю упал дождь – град и огонь, смешанный с кровью.

«… и сделались град и огонь, смешанный с кровью и пали на землю…» (Откровение, глава 8, стих 7.)

Мы не только с удивлением обнаруживаем в Библии звено древней цепи, но и понимаем причины, по которым «орел» был в переводе заменен на «ангела». Уж больно похож эпизод на языческие рассказы, не годилось это по политическим, видимо, соображениям (Ни в коем случае не хочу бросить тень на переводчиков или текст. Мы здесь разбираем не вопросы веры, а пытаемся восстановить древние обряды и традиции. Лично же я полагаю, что глубокое уважение ко всем традиционно священным текстам должно быть у каждого человека – будь то Библия, Коран, Винаяпитека и т.д.).

Как бы то ни было, отметим, что наша золотая цепь в виде образов и отрывков встречается не только в светских текстах поздних авторов, но и в священных текстах христианской Библии…

Поэтому, конечно, стремление полностью понять значение и смысл древнего обряда, задача невыполнимая. Но именно этим она и прекрасна. Давайте же после столь долгой подготовки, отчистки каждого звена, насладимся рассказом двух авторов параллельно, послушаем Гоголя и Сомадеву в их «Вие» и «Океане сказаний» отрывок за отрывком.

Послушаем, что рассказывает про Ашокадатту и Капаласпхоте древний автор Сомадева в двадцать пятой волне своего «Океана Сказаний».

…Было это давным-давно, - начинает автор свой рассказ, - и жил в ту отдаленную пору на берегу реки Калинди в деревне, пожалованной ему царем, прославленный брахман Говиндасвамин. Со временем родилось у него два сына…

Голод напал на ту область, и пришлось брахману с детьми уйти скитаться в другие места. И вот однажды ночью младший сын Говиндасвамина заболел, жестокая лихорадка овладела им. Разбудил сын отца, и сказал:

«То жар меня палит, батюшка, то озноб бьет. Достань дров и разведи огонь, чтобы мне согреться. Если не согреюсь, не заснуть мне всю ночь».
Но не было поблизости дров нигде, кроме как на расположенном неподалеку кладбище. Не хотел отец вести сына на кладбище, где пишачи (злые духи, демоны, убийцы) и всякая нечисть могли убить человека. Но рассмеялся по неразумию сын, стал высмеивать отца за трусость и пришлось отцу вести его на кладбище.

Чтобы согреться, подошли они совсем близко к костру, метавшему языки пламени и струи дыма и воистину подобному верховной богине ракшасов, пожирающей человеческое мясо.

Увидел тут Виджаядатта, младший сын, лежащий в костре человеческий череп, схватил пылающую головню и с такой силой ударил по черепу, что он лопнул. Полетели во все стороны брызги мозга, и один кусочек попал в рот Виджаядатте… И только отведал мальчик человечьего мозга, как тотчас обратился он в ракшаса со всклокоченными волосами, зубы его стали отвратительно торчащими клыками, а в руке оказался меч с зазубренным лезвием…

Жуткое описание, жуткое начало рассказа. Современный человек эту сцену видел многократно с экранов кино и телевизоров – превращение в вампира, когда небольшой капли крови вампира, смешавшейся с кровью обычного человека, достаточно, чтобы превратился он сам в вампира с отвратительно торчащими клыками…

Так начинается рассказ, который поможет нам глубже понять древнюю легенду про Вия.

Как-то в четырнадцатый день светлой половины месяца Ашокадатте велел царь помочь осужденному на смерть человеку, висящему на столбе на кладбище и мучавшемся от жажды. Пошел Ашокадатта, старший сын брахмана, на кладбище с водой, и голос мучавшегося человека и свет костра был ему ориентиром.

Внимание, теперь начинается самое интересное.

Увидел там Ашокадатта человека, посаженного на кол, а у подножия кола – женщину необычайной красоты, оплакивающую несчастного, совершенную телом и украшенную драгоценностями, подобную последней ночи темной половины месяца…

«Кто ты, женщина, и почему льешь здесь слезы? – обратился к ней Ашокадатта, и она отвечала ему: «Я - жена этого несчастного, посаженного на кол… Вот уже третий день, как я жду здесь, когда мой супруг расстанется с жизнью. Все время просит он воды, и принесла я ему, но не могу, друг, достать до его лица!».

Сказал ей на это мужественный Ашокадатта: «Послал царь меня за водой, и вот принес я ее. Обопрись ногой на мою спину и поднеси воду к его рту…»

Согласилась она, взяла воду и, после того как Ашокадатта согнулся у основания кола, стала обеими ногами ему на спину. Вдруг почувствовал Ашокадатта, как на его спину и на землю падают капли крови, и когда он поднял глаза, то увидел, что женщина отрезает ножом у несчастного, посаженного на кол, куски мяса и пожирает их. Поняв, что это не женщина, а оборотень, в гневе свалил он ее на землю и, пытаясь поймать, схватил за ногу, украшенную звенящими браслетами (Замечу, что те самые «колокольчики звенят» - браслеты на ногах с бубенчиками…). Она же с силой выдернула ногу и с помощью волшебной силы мгновенно взвилась в небо и исчезла, как будто ее и не было. А у Ашокадатты в руках остался усыпанный драгоценными камнями браслет, сорванный с ее ноги. Смотрел Ашокадатта на него и вспоминал, какой прекрасной казалась эта женщина сначала и какой отвратительной в конце…

Сложно, конечно, в начале этой жуткой истории увидеть сходство с рассказом Гоголя «Вий». Но не будем торопиться. Послушаем Сомадеву дальше и попробуем отвлечься от «декораций» и выделить элементы, звенья цепи в чистом виде. А тогда уже и будет видно.

Случилось так, что супруге царя понравился браслет, сорванный с ноги крылатой пожирательницы человеческого мяса. Пришлось Ашокадатте найти способ разыскать и заполучить второй браслет.

Снова в четырнадцатую ночь темной половины месяца пошел Ашокадатта на кладбище. Чтобы привлечь женщину, вынул он из петли покойника и стал ходить с ним, словно продавец мяса, выкрикивая «Вот хорошее мясо продается. Кому мяса?...»

Немедленно откликнулась ему какая-то женщина, и пошел он на голос. Приблизившись, увидел он божественно красивую женщину, сверкавшую необычайной красоты украшениями и увидеть ее на кладбище было столь же неожиданно, как найти цветущий лотос в безводной пустыне. Удивился Ашокадатта такому ее прекрасному виду, но она объяснила, что она и есть та же самая женщина, у которой он сорвал первый браслет, «но только изменила я свой облик, и ты не узнал меня теперь».

Далее женщина рассказала ему, что она – мать прекрасной девушки, дочери князя ракшасов, отец ее, князь ракшасов был убит в бою, и теперь ей нужно найти жениха. Понравился ей Ашокадатта, и вот заманила она его на кладбище, организовав все это, чтобы потом отнести к дочке. Согласился Ашокадатта, посадила она его на себя и полетели они в отдаленное место, в горы, к дочке… прекрасной девушке…

Теперь давайте, поставим рядом события, о которых рассказывает Гоголь и Сомадева и сравним. У Сомадевы возьмем два отрывка – из двадцать пятой волны и из рассказа про ночь в церкви и монахов.

Гоголь, Вий.	Сомадева, 25 волна и рассказ про церковь.	Комментарии.
Хома Брут попадает в отдаленное место, заброшенный хутор	Ашокадатта попадает на кладбище	В обоих случаях подчеркивается заброшенность и отдаленность места.
Время действия - новолуние	Время действия – новолуние.	Гоголь отмечает это словами «обращенный месячный серп светлел на небе».
Брут встречает старуху-ведьму, безобразную на вид.	Ашокадатта встречает прекрасную женщину.	Эти эпизоды поменяны местами, но суть в том, что одна и та же женщина является и старухой и прекрасной молодой девушкой. Помните Исиду?
Старуха обращается в прекрасную девушку	Прекрасная женщина обращается в жуткую ведьму.
Особенно подчеркивается неземная красота молодой женщины.	Особенно подчеркивается неземная красота молодой женщины.	Гоголь: «Он подошел к гробу… и не мог не зажмурить, несколько вздрогнувши, своих глаз: такая страшная, сверкающая красота».
Женщина взбирается на Хому и скачет на нем.	Женщина взбирается на Ашокадатту, чтобы дать воды казненному.	Сначала в обеих эпизодах женщина «оседлывает» главного героя.
Хома, в свою очередь взбирается на женщину и уже она несет его на себе.	Ашокадатта садится женщине на плечи, и она несет его на себе (улетает).	У Гоголя не сказано прямо, что Брут летит – но это можно понять из описания. «Он опустил голову вниз и видел, что трава, бывшая почти под ногами его, казалось росла глубоко и далеко…»
Хома слышит рассказы про то, как ведьма при жизни пила кровь и загрызала насмерть людей.	Женщина есть человеческую плоть, пьет кровь.	«Она схватила дитя, прокусила ему горло и начала пить из него кровь»…- говорит Гоголь про молодую ведьму («Возьми, это нужно съесть, чтобы стать видьядхарой» - рассказывает Сомадева (стр. 78) – говоря про восьмимесячный плод, вынутый из чрева беременной женщины. Также на стр. 79 – подробно объясняется, что надо накормить веталу, летающую женщину собственным мясом, чтобы она посадила к себе на плечи и улетела. )
Женщина в знакомстве с самым главным духом тьмы, Вием.	Женщина – жена князя ракшасов, пожирателей людей, подземных демонов.	У обоих авторов ведьма в связи с самым главным демоном подземного мира.
Подчеркивается сексуальная привлекательность молодой женщины-ведьмы, сексуальная окраска, желание Брута.	Ашокадатта берет молодую женщину себе в жены.	«Пот катился с него градом. Он чувствовал бесовски-сладкое чувство, он чувствовал какое-то томительно-страшное наслаждение…», пишет Гоголь. «… и вот она опрокинулась на спину, и облачные перси ее, матовые как фарфор, не покрытый глазурью, просвечивали пред солнцем по краям своей белой, эластически-нежной окружностью…» - довольно сильное эротическое описание для Гоголя…
Заброшенная церковь в лесу	Заброшенная церковь в лесу	Абсолютно совпадающий элемент.
Монахи (Хома Брут и его друзья)	Монахи (четверо монахов и главный герой)	В обоих случаях главный герой владеет способами защиты от потусторонних сил.
Ведьма, появляющаяся в полночь	Ведьма, появляющаяся в полночь	Время явления духов – традиционное и общее для всех индоевропейских народов.
Чтение молитв	Чтение мантр	Герои и демоны борятся друг с другом с помощью заклинаний, с обеих сторон.
Монах умирает (его убивают взглядом)	Монахи умирают (их пожирают)	Смерть настигает главного героя у Гоголя, у Сомадевы он выживает – но умирают все его компаньоны.
Слепота ведьмы, она не видит Хому	Слепота ведьмы, она не видит героя	И у того и у другого автора взгляд, его сила у демонов и ведьм подчеркивается неоднократно.
Круг, через который ведьма не может перейти	Круг, через который ведьма не может перейти	Сомадева уточняет, что круг монахи чертили пеплом. Единственная деталь, отличающая оба описания.
Прекрасное озеро, видимое во время полета, появляется вдруг в рассказе.	Прекрасное озеро, полное свежей воды появляется вдруг в рассказе.	«Ничшаядатта полел по лесу и увидел озеро, бездонное, полное свежей и чистой воды…» - пишет Сомадева. «Казалось… что сверх ее находилась прозрачная, как горный ключ, вода…» - пишет Гоголь.
Молодая девушка является после старухи – ведьма после полета превращается в красавицу	Молодая девушка, к которой ведьма относит монаха	Неясно, все-таки, ведьма и молодая девушка одно и то же лицо, или нет? Но пока оставим этот вопрос.

Итак, мы отбросили декорации, как в английском театре времен Шекспира, где на месте декораций, изображающих лес, стояла табличка с надписью «лес». Нам не важно, кленовый или еловый лес – важно, что есть элемент, звено цепи, суть которого совпадает с элементом у другого автора. И что мы видим? Нам удалось найти почти два десятка элементов, совпадающих практически точно, изложенных в логической последовательности, в связном рассказе с одинаковыми героями…

Видно, что у Гоголя сохранилось оба повествования из Сомадевы- про ночь в церкви, где монахи чертили круг и боролись со страшной ведьмой, и начало истории – полет на ведьме, обращающейся в красавицу.

Наверное, самое важное, что совпадают мелочи, второстепенные детали. Например, вставленное у обоих авторов описание свежего и чистого, бездонного озера…

Если мы встречаем такое совпадение, то можно быть уверенным, речь идет об отрывке одной и той же цепи…

Какой пример привести? Когда я искал различные элементы из Гоголя и Сомадевыв других сказаниях, то наткнулся, например на рассказ саамов, северных «палеоазиатских» народов, очень «примитивных» с точки зрения цивилизованного человека. Если бы я читал эту сказку, не зная уже того, о чем рассказали Гоголь и Сомадева, элементы цепи прошли бы мимо моего внимания. Посудите сами. Я не поленюсь и процитирую дословно этот рассказ.

«На одном погосте за Кандалакшей жила быстроногая девушка. Много молодых людей сватали ее, но она всегда убегала в лес.

В Ловозере жил такой же быстроногий юноша-бегун. Услышал он о быстроногой и решил ее догнать и взять в жены.

Но быстроногая успела убежать из погоста в горы. Туда же отправился жених.

Девушка была уверена, что ее никто не догонит, и, убежав в лес, откликалась на каждый зов. Быстроногий звал девушку, а та каждый раз откликалась, но убегала.

Видит юноша, что нелегко ему догнать быстроногую, и решил загнать ее на высокую гору и там поймать. Юноша-саами не побежал прямо на гору, а просто не давал девушке убежать в сторону и загонял ее все выше и выше к вершине. Добежала девушка до вершины и, боясь, что ее схватят, подпрыгнула вверх.

Быстроногий уже из сил выбился и не заметил, как девушка вверх подскочила. Увидел только пустую вершину и, обессилев, упал, как издыхающий олень.

Тотчас к нему опустилась на землю быстроножка и видит - человек умирает. Прошел у ней страх. Жалко ей стало этого человека. Она наклонилась над умирающим и спросила:

На вершине горы воды не было. Девушке захотелось спасти юношу, и, чтобы утолить его жажду, она дала ему свою грудь.

В этом саамском рассказе сохранилось всего несколько элементов: девушка, умеющая летать (она подпрыгнула вверх на вершине и исчезла), бег или погоня юноши за ней с эротическим подтекстом, желание умирающего юноши пить, и то, что девушка хочет его напоить и не может, а также отдаленное место (горы), куда убегает девушка…

Эти рассуждения показались бы натянутыми и искусственными, если бы мы не понимали уже их связи с более полным повествованием: саамы сохранили только небольшой обрывок цепи, кажущийся куцым и оборванным. И это действительно так.

Чтобы понять общее значение рассказа, надо видеть всю цепь.

А вот сохранились ли другие варианты этого древнего рассказа, совпадающие поэлементно? Где еще мы встречаем молодую красивую девушку, старуху-ведьму, летающих женщин, страшных демонов или чудовищ?

► Если Вам известны древние легенды, обряды или обычаи и Вы можете рассказать о них: свяжитесь с автором книги (admitriev (ат) ru.ibm.com) или автором сайта