Археологические памятники города Краснодара

И. Н. Анфимов, Н. В. Анфимов

В 1993 году городу Екатеринодару — Краснодару исполняется 200 лет. Для любого города срок этот небольшой. И молодость Краснодара объясняется тем, что на этом месте не было ни в древности, ни в эпоху средневековья, ни в новое время города. Жившие здесь в 1-м тысячелетии до нашей эры и в начале нашей эры племена, хотя и дошли до грани классового общества, но черту эту еще не переступили и государства не образовали, значит, не было у них и городов. Но целый ряд крупных укрепленных поселений, которые археологи называют городищами, на территории современного Краснодара существовали и возраст некоторых из них около 2500 лет. Городища эти принадлежали коренному оседлому населению — местам, одним из отдаленных предков адыгов. Но из этого не следует, что мы вправе отмечать не 200-летие Краснодара, а 2500-летие, как бы это ни было заманчиво. Исторические условия на Северо-Западном Кавказе были иные, чем в странах Средиземноморья, на Ближнем Востоке, где существовали государства.

Меоты прожили на Правобережье Кубани до середины III в. н.э. когда под натиском ираноязычных кочевников принуждены были покинуть свои насиженные места и переселиться в Закубанье, где жили родственные им меотские племена. Жизнь на заброшенных поселениях никогда больше не возобновлялась. С этого времени степи Правобережья Кубани на долгие столетия стали уделом ираноязычных и тюркоязычных кочевников. Погребения тюркоязычных булгар (болгар) были найдены в восточной части Краснодара в 20-х годах во дворе дома по ул. Старокубанской (ныне ул. Кубанская) при посадке деревьев. Захоронения (кремация) были совершены в урнах — глиняных горшках и относятся к VII—VIII ее.

Меотских городищ на территории Краснодара мы знаем пять, но, возможно, их было и больше, но до нашего времени они не сохранились. За внешним рвом городищ обычно располагались могильники — древние кладбища рядового городищенского населения, не имеющие в настоящее время видимых наружных признаков. Известно несколько таких могильников, но не все они увязываются с городищами, в то же время не у всех городищ обнаружены могильники (Археологические памятники района Гидростроя и поселка Пашковского, не входивших в черту Ехатеринодара, нами в настоящую статью не включены). В «живом» городе плохо сохраняются памятники старины. Многие сносятся, застраиваются, изменяется ландшафт. Памятники исчезают, и местонахождение их забывается.

Городища всегда располагались у воды ~ по высоким террасам р. Кубани и ее притокам. На территории Краснодара они известны в начале ул. Карла Либкнехта, за железнодорожным полотном, где раньше находилась Краснодарская районная электростанция (КРЭС), в настоящее время территория завода им. Седина; в районе мясокомбината, близ конечной остановки трамвайных маршрутов; на останце террасы Старой Кубани, на юг от мясокомбината, урочище Красный кут; на южной террасе Карасунского озера, в районе нынешнего стадиона «Кубань» и телецентра. И только одно городище сохранилось до настоящего времени — это городище в городском парке культуры и отдыха им. М. Горького.

На восток от городища КРЭС, где терраса поворачивает на север, в обрыве обнажились погребения, что указывает на наличие здесь могильника. Второй могильник обнаружен при строительстве дома по ул. им. Тельмана, между улицами им. Седина и Насыпной. В конце прошлого столетия при добыче глины на кирпичном заводе Л. Трахова (быв. Хомякова) разрушено большое число погребений. Могильник этот относится к городищу на Дубинке близ мясокомбината. Наконец, два могильника зарегистрированы на западной окраине города, на правой террасе р. Кубани. Один находится в конце Загородной (ныне Минской) улицы, а другой в районе дендрария Кубанского аграрного университета.

Городище КРЭС

Наиболее крупным из краснодарских городищ было городище КРЭС. Название свое оно получило из-за того, что на нем была построена Краснодарская районная электростанция. Городище расположено на правой второй террасе р. Кубани и вытянуто вдоль реки. На востоке Кубань вплотную подходила к террасе и подмывала берег, а за мостом русло реки отходило к югу. В древности река текла вдоль городища, в связи с этим в отвесных обрывах, обращенных в сторону поймы, обнаружился культурный слой. Ниже него, у подошвы террасы, бездомные жители города в обрыве вырыли себе жилища. С западной стороны протекал рукав Кубани — Карасун (что означает «черная вода»), впадавший в Кубань у западной оконечности городища. Установить северную границу поселения не представлялось возможным, так как вся территория, прилегающая к городищу, была снивелирована и застроена. Через городище (ближе к восточной оконечности) была прорыта дорога к переправе через Кубань. Раньше здесь был мост, взорванный в гражданскую войну, от которого еще в 20-х годах оставались каменные быки и свесившиеся с них железные фермы. Мост заменил паром, существовала и лодочная переправа, а затем был построен понтонный мост. На другой стороне Кубани начиналась мощенная булыжником дорога, проложенная по высокой земляной насыпи, в аул Тахтамукай.

В конце XVIII в., с переселением черноморских казаков и образованием г. Екатеринодара, территория городища была использована под меновой двор и карантин, от которого остались многочисленные казачьи могилы, сильно нарушившие культурный слой городища. При некоторых скелетах обнаружены — большие медные пятаки екатерининского времени (конца XVIII в.). В XIX и начале XX в. территория городища не пустовала — здесь были различные постройки, а в первой половине XIX в. в западной части находилась почтовая станция проходившего мимо Ставропольского почтового тракта (ныне ул. Карла Либкнехта). Уже в наше время у северо-западного оконечного городища находилась хозяйственная команда кавалерийских курсов. Все это не только нарушило верхний слой городища, но и привело к уничтожению прилегающее к нему поселение.

В 1927 г. место, где находилось городище, отводится под строительство Краснодарской районной электростанции. Весь культурный слой и частично подстилающий его суглинок были сняты, что привело к почти полному уничтожению городища. Сохранилась только восточная его часть, за дорогой, не входившая в зону строительства. Так как никаких законов, запрещавших какое-либо строительство на территории археологических памятников, в то время не существовало, то провести предварительно научные исследования не представлялось возможным. Правда, была образована комиссия по наблюдению за земляными работами на городище, в которую вошли; профессора М. В. Клочков, Н. А. Захаров, Г. Г. Григор (последний был уполномоченным по охране памятников старины на Северо-Западном Кавказе), А. Ф. Лещенко, заведующий Кубанским научным музеем, Т. С. Кравченко, инженер КРЭСа, М. В. Покровский (учитель истории школы № 2) и Н. В. Анфимов (общественник Кубанского музея), но далеко не все члены комиссии принимали участие по наблюдению за земляными работами и исследованию городища.

Рис 1. Археологические памятники Краснодара

1 — городище КРЭС;

2 — могильник городища КРЭС;

3 — городище городского парка;

4 — могильник на ул. Почтовой (ул. Тельмана);

5 — городище на Дубинке;

6 — могильник городища на Дубинке;

7 — городище Панский куп

8 — погребения в урнах (VII — VIII вв.);

9 — городище «Сад Тротнера»;

10 — погребение I — П ее.;

11 — могильник за конезаводами;

12 — могильник дендрария КСХИ;

13 — поселение на ул. Широкой (ул. Шевченко);

14 — поселение на ул. 2-я пятилетка;

15 — курганное погребение VI в. до н. э.;

16 — курган П тысячелетия до н. э. (кинотеатр «Аврора»);

17 — курган «Винокуренный завод Ерохина» (ул. Каляева, 1)

Работы на городище велись вручную, земля вывозилась на телегах, отвесные стенки раскопов тщательно зачищались, оставлялись высокие «туры» для измерения вынутого грунта, в которых четко прослеживался культурный слой.

К сожалению, в Краснодаре в то время не было специалистов-археологов (профессионалов). Профессор Краснодарского педагогического института Н. А. Захаров и М. В. Покровский оба историки, в археологии были дилетантами. Приходилось ограничиваться только сбором материала и по возможности фиксировать места находок и глубину залегания отдельных предметов.

На городищах массовыми находками являются обломки глиняной посуды, кости домашних животных, а также отдельные орудия труда. Это объясняется тем, что культурный слой всякого поселения образуется из жилого и строительного мусора, остатков разрушенных построек в результате длительной жизни на одном месте. Местная керамика с городища делится на две группы: сосуды, изготовленные на гончарном круге (кружальная керамика), и сделанные вручную, которые принято называть лепными. Для меотской культуры характерной является сероглиняная кружальная посуда. Серый цвет сосудов обусловлен не составом (примесями) глины, а технологией изготовления. Сосуды обжигались в гончарных печах в восстановительном режиме, то есть с малым доступом кислорода. Такие меотские печи были открыты на целом ряде городищ Среднего Прикубанья (Елизаветинском, Пашковских, Старокорсунехом и др.). По формам сероглиняная керамика очень разнообразна. В основном это столовая посуда, некоторые сосуды служили для хранения жидкостей (воды, молока) и других продуктов. Красноглиняной посуды встречается значительно меньше и, как правило, она привозная из античных городов Таманского полуострова.

Из сероглиняной керамики на городище найдены фрагменты одноручных кувшинов средних размеров, некоторые более крупных, миски, чаша трехручная и чаша двуручная, кружка (высота 11 см), флакон с округлым туловом и высоким узким горлом (высота 10 см), фрагмент изящной чашечки с двумя желобчатыми ручками, фрагментированный горшок средних размеров, обломок большого пифоса и другие. Сероглиняная посуда изготовлялась на месте, свидетельством чему является находка верхней части сероглиняного горшка деформированного (сильно смятого) при обжиге в горне — брак производства. Многие сосуды лощеные. Лощение производилось по сырой глине лощилами из гальки, деревянными палочками с одним широким концом. На Елизаветинском городище встречаются лощила, сделанные из ручек античных амфор.

C I в. н. э. среди сероглиняной керамики распространяются кувшины с зооморфными ручками. Большей частью это стилизованные изображения животных или отдельных элементов — глаз в виде круглых налепов, морды и т. д. На городище КРЭС встречено несколько таких ручек, на двух из них имеется схематичное изображение головы барана. Стилизованные изображения животных имели не только декоративное значение, но являлись оберегами, охранявшими содержимое сосуда.

Красноглиняной керамики найдено значительно меньше, чем сероглиняной. Типы посуды те же — кувшины, миски, чаши.

Лепная посуда, изготовленная без помощи гончарного круга из грубого глиняного теста, серого или коричневато-серого цвета, являлась в основном кухонной. Она представлена горшками с небольшим расширением тулова в верхней части, мисками и чашами, маленькими сосудиками в виде горшочков, чашечек, вазочек (высота 2,5—6 см), возможно являвшимися детскими игрушками. На стенке большого горшка имелось лепное изображение рогов барана, которое служило ручкой. Встречены поддоны, (подставки) глубоких воронкообразных чаш, один из которых массивный с вертикальными налепами. Найдена цельная глубокая чаша со сливом на плоском дне. К лепной керамике относятся небольшие плоские сосуды с вертикальными стенками в форме корытец. Назначение их не совсем ясно.

Кроме посуды местного производства, на городище были находимы обломки древнегреческих амфор и единичные находки чернолаковых сосудов. Простые амфоры, служившие для перевозки и хранения вина и оливкового масла, имели узкое горло, широкое в верхней части тулово, постепенно сужающееся книзу и переходящее в сравнительно массивную ножку. Такие амфоры обычно называют остродонными.

Имея более или менее стандартную форму, они различаются в деталях (форма венчика, ножки, сечение ручки), а также по характеру глины. Это дает возможность установить место производства и дату отдельных типов амфор. 

На городище КРЭС найдены только обломки амфор: стенки, горло с широким отогнутым наружу венчиком (так называемого типа Солохи) IV в. до н.э. ножки IV—III ее. до н.э. ручки, горло с двуствольными ручками от большой светло-глиняной амфоры конец I в. до н. э. — начало I в. н. э. и желудеобразные донца от таких же амфор, горло узкогорлой светлоглиняной амфоры I—II ее. н. э.

Чернолаковая керамика на меотских городищах Прикубанья встречается редко. Это была дорогостоящая посуда, доставлявшаяся из Греции. Чернолаковой она называется оттого, что сосуды покрывались своего рода поливой, при обжиге приобретавшей черный блестящий вид. На городище были встречены: ножка чернолакового сосуда IV в. до н.э. ножка килика (открытой плоской чаши), служившего для питья вина, и донце чернолакового сосуда (канфара), вторично использованное — края излома были обточены и донце в перевернутом положении служило солонкой.

Находки амфор, чернолаковой посуды, некоторых красно-глиняных сосудов, бронзового перстня с изображением на щитке бога Гермеса, обломка античной черепицы свидетельствуют о торговых связях населения городища с Боспорским государством, располагавшимся на Таманском и Керченском полуостровах. Торговля шла через эмпорий (торговую факторию) Боспора на Средней Кубани — на месте городища, находящегося на восточной окраине нынешней станицы Елизаветинской.

Основное значение в экономике меотов имели земледелие, скотоводство, а также и рыбный промысел. Культивировались пшеница, ячмень, просо. На городище в нескольких местах на глубине 2,35—2,5 м были прослежены прослойки обуглившейся пшеницы. Зерно обычно хранилось в ямах конусовидной формы, иногда обмазанных изнутри глиной. Таких ям на городище было встречено много. Найдены каменные плоские ручные жернова прямоугольной формы с линейными насечками на рабочей поверхности. BI в. н. э. у меотов появляются небольшие ручные круглые жернова. Фрагмент такого жернова тоже был найден.

О рыбном промысле свидетельствуют многочисленные находки больших глиняных рыболовных грузил. Они имеют трапецевидную форму с овальным или круглым отверстием в верхней утолщенной части. На некоторых экземплярах по верхнему краю отверстия прослеживаются следы трения веревок. Такие грузила, по-видимому, изготовлялись на каждом крупном поселении. Так, при раскопках Старокорсунского второго городища была открыта гончарная печь I в. н.э. в которой находилось более ста рыболовных грузил.

Грузила эти подвешивались к большим сетям типа невода. На городище КРЭС обнаружено 32 грузила, лежащих рядом. На одном грузиле, на верхнем срезе утолщенной части, имелась метка в виде треугольника, нанесенная по сырой глине. Были встречены кости сазана, судака, жучки от осетровых.

Из глины изготовлялись не только рыболовные грузила, но и ткацкие грузики, и пряслица для веретена. Первые были небольшого размера (высота 6—7 см), пирамидальные или конусовидные, у верхнего края имелось отверстие для продевания нитки. В древности ткацкий станок, в отличие от современного, был не горизонтальным, а вертикальным, и грузики служили своеобразными гирьками, подвешивавшимися к нитям основы для их натягивания. По своей конструкции станок был очень примитивным, и ткачихе приходилось работать стоя. Пряслица от веретен надевались на нижний конец деревянного веретена и служили грузиками, увеличивая инерцию вращательного движения веретена при ссучивании волокон в пряжу. На городище найдены также округлые и биконические пряслица, некоторые с орнаментом: линейным, точечным, в виде вдавленных кружков.

На меотских городищах, в том числе и на краснодарских, довольно часто встречаются глиняные плитки («таблетки»). Они характерны для правобережных городищ на участке между cтаницей Марьянской и г. Усть-Лабинском и для закубанских. Восточнее Усть-Лабинска они не встречаются. Плитки имеют прямоугольную форму, у некоторых углы слегка закруглены. Средние размеры их следующие: длина 14—16 см, ширина 9—10 см, толщина 1—1,5 см. Изготовлены они из грубого глиняного теста, серого или коричневато-серого цвета. На верхней поверхности плиток нанесены различные знаки, ямкообразные вдавления, тонкие линии, вдавленные точки. Но большинство плиток гладкие, без каких-либо изображений. Как исключение встречаются плитки со знаками на обеих сторонах.

На городище КРЭС были найдены плитки с Х-образным знаком, с крестом посередине и широкими линиями вдоль боковых сторон, с кругом в центре и кругом с точкой, с прямоугольником, иногда с ямкообразными вдавлениями по углам, с овалом, занимающим всю поверхность и разделенным продольной линией, с точечным орнаментом, с ямкообразными вдавлениями, имеются знаки, похожие на буквы. Встречены две двусторонние плитки, на верхней стороне которых имеется перекрестие, нанесенное широкой линией по сырой еще глине, а на обратной стороне у одной острием выполнена неправильная криволинейная, замкнутая фигура с углублением в центре, а у другой — тонкие вертикальные линии.

Назначение плиток неизвестно. Изображенные знаки некоторые исследователи рассматривали как тамги (В. Ф. Гайдукевич), другие О. И. Соломоник) считали, что часть знаков носит характер апотропеев и служили они для магических заклинаний и гаданий, тем более что на некоторых плитках имеются солярные знаки (крест, крест с загнутыми концами типа свастики, круг с точкой в центре). Ю. С. Крушкол считала, что на плитках мы можем проследить зачатки синдо-меотской письменности. Но все это гипотезы, гипотезы... без достаточных научных обоснований и, как правиле, не выдерживающие критики.

Кроме плоских плиток, на городище встречались глиняные плитки с широким основанием, так что если их поставить, то они могут стоять, оттого их называют «стоячими». Размеры их разные, у некоторых у верхнего края имеется отверстие. По функциональному назначению они отличаются от плоских плиток, и назначение их также неизвестно.

Очень интересной и редкой находкой является бронзовый перстень с резным изображением мужской фигуры, опустившейся на одно колено и завязывающей сандалию. Перстень античного производства IV—III ее. до н. э. Он был найден в слое золы на сильно обожженном глинобитном полу дома, уничтоженного пожаром. Здесь же находилась бронзовая пряжка от пояса и небольшая бронзовая бляшка в виде розетки на удлиненной втулке. Следует отметить находку бронзового трехгранного наконечника стрелы.

Не только бытовые, но и культовые предметы были найдены на городище. Отсюда происходит целая серия небольших антропоморфных статуэток, как правило, изображающих женское божество (высота 8—12 см). Они изготовлены вручную, без применения формы, из грубого глиняного теста, обожжены. Изображения очень схематичны — выделена голова, с обозначением носа и глаз, и грудь, подчеркивающая женское начало. У одной статуэтки изображено покрывало, наброшенное на голову и спускающееся на спину и плечи, небольшими выступами обозначены руки, другая же настолько схематична (глиняный цилиндрик с защипом у верхнего края, обозначающим нос, и с углублениями — глазами по сторонам его), что определить пол не представляется возможным. Основания у статуэток несколько расширены, что придает им устойчивость. Найдена женская статуэтка, отличающаяся от вышеописанных как по типу, так и по материалу. Она изготовлена из белой глины (типа каолина), изображает сидящую фигуру с руками, сложенными на животе, и с выделенной (налепами) грудью. На шее гривна или ожерелье, голова не сохранилась.

Женские статуэтки связаны с культом матери-земли, плодородия, на что указывают подчеркнутые женские черты — выделение груди, при общем схематизме и условности изображения самой фигуры. Не исключено, что некоторые из этих статуэток могли быть изображением богини-покровительницы домашнего очага. Кроме женских статуэток, найдена небольшая (высота 10 см) массивная мужская в виде головы в коническом уборе. Изображение лица отличается хорошо выделенным носом и глазами (круглыми налепами).

С культом богини плодородия связаны небольшие тройные (иногда двойные) лепные сосудики в виде отдельных чашечек, слепленных вместе. Вернее всего, они служили для принесения в дар зерна первого урожая божеству плодородия. Функционально аналогичные им известны из Египта эпохи Нового царства: маленькие сосудики, изготовленные из египетского фаянса и соединенные вместе на одной планкетке (подставке). В Египте они использовались для жертвоприношения отдельных видов злаков первого урожая.

К культовым предметам относится глиняная курильница, представляющая собой высокий лепной горшочек (высота 19 см) с округлым туловом, сужающимся к горлу, и на четырех ножках. Нижняя часть горшочка и ножки орнаментированы вертикальными полосками.

Найденные на городище материалы характерны для ме-отской культуры и позволяют датировать существовавшее здесь поселение IV в. до н. э.— началом III в. н. э.

На восток от городища, где правая терраса р. Кубани делает излучину и отходит к северу (к ул. Адыгейской набережной), в обрыве было обнаружено меотское погребение с сероглиняным одноручным кувшином с зооморфной ручкой. В этом же районе при прокладке железнодорожной ветки к мясокомбинату было разрушено несколько погребений. Все это указывает на наличие в этом месте могильника, который относится к городищу КРЭС.

Городище горпарка

Второе городище находится в непосредственной близости от городища КРЭС, на юго-запад от него, и расположено на правой террасе р. Кубани, на территории нынешнего городского парка культуры и отдыха им. М. Горького, в южной его части. В древности р. Кубань вплотную подходила к городищу. Общая протяженность поселения вдоль террасы 215 м, ширина 80 м. Южным концом оно доходит до поворота террасы к западу. Территория городища хорошо прослеживается более возвышенным рельефом. С напольной стороны оно было защищено рвом. На меотских городищах имеется всегда «центральная» укрепленная часть типа акрополя, которая возвышается над остальной площадью поселения и окружена внутренним рвом. На данном городище «центральная» часть отсутствует, да и сохранившаяся ширина самого поселения по отношению к длине незначительна, что дает основание предполагать, что южная часть городища, обращенная к р. Кубани, вместе с «центральной» была срыта при строительстве полотна железной дороги. Не исключено также, что часть городища еще раньше могла быть смыта р. Кубанью.

В настоящее время рельеф местности, где расположено городище, сильно изменился. Пространство между железнодорожной насыпью и террасой р. Кубани, где раньше протекал Карасунский канал, засыпано землей до края террасы и здесь проложено шоссе (основная трасса на Новороссийск). В недавнее время при реконструкции парка ров городища был снивелирован, другими словами, уничтожен. В южной части ранее находилась оранжерея, в результате чего нарушен культурный слой. Раскопок не производилось. В ноябре 1930 г. на городище вырыт котлован под строительство артезианской скважины. За земляными работами велось наблюдение и произведен сбор керамического материала. Культурный слой мало насыщен, что указывает на то, что данная территория является окраиной поселения. Найдены обломки сероглиня-ных и лепных сосудов, которые датируются первыми веками нашей эры. Незначительная глубина котлована не позволила проследить всю толщу культурных наслоений, а значит, и определить   время   возникновения поселения. Городище это единственное из оставшихся в г. Краснодаре и его необходимо сохранить как памятник древней культуры.

Меотский могильник на Почтовой улице

Летом 1929 г. в конце ул. Почтовой (ныне ул. им. Тельмана) между улицами им. Седина и Насыпной началось строительство большого жилого дома, получившего название у местного населения «стодворки» (стоквартирный). Участок, отведенный под строительство дома, до революции принадлежал генералу Дубоносу. От его времени сохранилась конюшня, которая в 20-х годах была приспособлена под жилой барак. Посередине шел коридор с выходом на обе стороны, а по сторонам его комнаты. Остальная территория была занята садом, а в юго-восточной части росли большие деревья белой акаций. Когда начали снимать землю вдоль Почтовой улицы, то на расстоянии 4 м от тротуара, на глубине 1,2—1,5 м рабочими было обнаружено несколько погребений, сопровождавшихся вещами быта (миска, кувшин, бусы, железный ножичек и др.). Так был открыт могильник, ранее неизвестный.

Рис 2 Могильник на Почтовой улице:

1 —зеркало бронзовое;

2 — пряслице глиняное;

3 — крюк железный; слезный;

5 — кинжал железный;

Могильник за кожзаводами

4 — меч железный.

б — перстень бронзовый;

7 — фибула бронзовая;

8 — перстень стеклянный;

10 — бальзамарии стеклянные

Городище на Дубняке:

9 — зооморфная ручка глиняного сосуда

Землекопы-казаки из станицы Елизаветинской копали вручную и землю вывозили на подводах за пределы стройки. Надо было выкопать под здание несколько котлованов. Как только обнаружился могильник, члены школьного исторического кружка под руководством Н. В. Анфимова приступили к спасению и исследованию открываемых землекопами погребений.

Работы продолжались все лето, удалось исследовать около 150 погребений, которые дали огромный материал, представляющий большой научный интерес (всего найдено около 100 предметов)(Весь материал хранится в Краснодарском государственном историко-археологическом музее-заповеднике). Но территория могильника не ограничивалась только бывшим подворьем генерала Дубоноса. При прокладке водопровода в 50-х годах во дворе Кубанского медицинского института были выявлены и исследованы несколько погребений, что указывает на то, что могильник распространялся сравнительно далеко на север и здание бывшего Епархиального училища (ныне мединститут), во всяком случае его южное крыло, построено на могильнике.

Исследованные погребения разделяются на две хронологические группы: 1) IV—III вв. до н. э. и 2) I—II вв. н. э. Несколько погребений встречено II в. до н. э. Основная масса открытых погребений (более ста) относится ко второй группе. По-видимому, данный участок могильника использовался наиболее интенсивно в первые века нашей эры, тогда как более ранние захоронения производились на других участках. Погребения, на протяжении всего периода существования могильника, совершались в небольших земляных ямах, глубиной от 1 м до 1,8 м. Во второй группе встречались могилы, превышающие двухметровую глубину. Покойников, как правило, клали головою на юг, юго-восток. В первые века нашей эры господствующей становится западная ориентировка при сохранении южной.

Рис.3

1,3,4,6—10— могильник на Почтовой ул.;

1 — сероглиняная вазочка; 3 — кувшин; 4 — двойной сосуд; 6 — чашечка; 7 — горшочек; 8 — кувшин; 9 — четырехручная чаша; 10 — сосуд с зооморфной ручкой.

2,5 - могильник Екатеринодарского кирпичного завода близ тюрьмы (1903)

2 — сероглиняная вазочка; 5 — канфар

Умерших, как членов своей родоплеменной общины, почитали, заботились об их благополучии в потустороннем мире, стараясь снабдить всем необходимым и привычным для них. Жизнь в «стране мертвых» представлялась человеку того времени такой же материальной, как и на земле. Поэтому в могилу ставили сосуды с пищей и питьем, клали оружие, бытовые предметы, орудия труда, украшения.

Больше всего обнаружено глиняных сосудов. В погребениях 1-й группы почти в каждой могиле было по одному-два сосуда, а в погребениях № 43 и 113 — по пять и десять. В большинстве своем это лепные горшки и кружальные сероглиняные кувшины и миски. Кувшины однбручные, средней величины (высота 26—30 см), у одного ручка двуствольная. Ставились они покойнику с водой, возможно с молоком. Найдена небольшая миска (высота 9 см) и вазочка с туловом полушаровидной формы на полом конусовидном поддоне. Интерес представляют два красноглиняных лутерия (таза) с горизонтальным краем, имеющим слив, и двумя глухими горизонтальными ручками. Дно у них массивное, широкое.

В семи могилах были найдены амфоры. Все они по типу своему не выходят за рамки IV—III ее. до н. э. Среди них три фасосские, две гераклейские, остальные неизвестных центров производства. Остров Фасос расположен в северной части Эгейского моря и находился на пути из Греции в Северное Причерноморье. Оттого афинские купцы и доставляли фасосское вино на Боспор, а оттуда оно на судах отправлялось вверх по р. Кубани к меотам. Город Гераклея, откуда также поступало вино и оливковое масло, был расположен на южном берегу Черного моря, несколько западнее Синопы (современная Турция). На одной из найденных гераклейских амфор имеется клеймо. Гераклейские клейма всегда вдавленные (энглифические), в отличие от других центров, и ставились на горле. Найденное клеймо очень четко выдавлено и содержит имя магистрата (чиновника) Аристона и хозяина мастерской (фабриканта) Акорна, датируется 2-й половиной IV в. до н. э.

Оружие в погребениях данной группы представлено двумя мечами и железными наконечниками копий. Меч у умершего был подвешен к поясу с левой стороны (в погребении он лежал у левого бедра), типичный для меотской культуры — с брусковидным навершием и без перекрестия, датируется IV в. до н. э. Наконечники копий найдены в тех же могилах, что и мечи (в погребениях воинов). В одном случае копье было положено с правой стороны вдоль тела, наконечником доходя до правого плеча, в другом — два копья с ланцетовидным пером и дротик лежали слева (наконечниками у черепа). В одном из погребений воина на правой руке находился бронзовый гладкий браслет из толстой проволоки. В этот период, как мы видим, браслеты носили не только женщины, но и мужчины, что известно и в других меотских могильниках (Пашковский 3-й, Усть-Лабинский 2-й). В женском погребении тоже были найдены два таких же браслета на одной руке (правой), а в области груди лежали стеклянные глазчатые бусы от ожерелья.

К женскому туалету относятся бронзовые зеркала. В древности стеклянных зеркал не было. Найдено два зеркала со слегка утолщенным краем и небольшой выемкой в одном месте, куда вставлялась деревянная ручка, крепившаяся к диску зеркала при помощи бронзовых или железных гвоздичков (штифтиков). В настоящее время бронза окислилась, приобрела зеленый цвет, а в древности она была отполирована, особенно лицевая сторона, в которую смотрелись. Диаметр зеркал 14,5—16 см.

В женских погребениях встречались глиняные пряслица от веретен и железные ножички.

Материала из погребений второй хронологической группы (I в.— начало III в. н. э.) значительно больше. В обряде погребений наблюдаются некоторые изменения. Выше уже говорилось, что начинает доминировать западная ориентировка скелетов (головой на запад), в могилу кладут куски мела (иногда в сосуд), в трех могилах была прослежена подсыпка дна песком. Это объясняется вклиниванием в меотскую среду новых этнических групп — ираноязычных сарматов, которые к этому времени заняли степи Прикубанья и, частично переходя к оседлости, поселялись среди меотов.

Керамика из погребений местного производства — это серо-глиняная кружальная и лепная посуда. Первая представлена различными кувшинами, мисками, кружками, чашечками, вазочками; лепная — горшками и маленькими сосудиками. Кувшины в основном средних размеров, одноручные, чтобы удобнее было наливать в кружки или чашки. Характерными для этого времени являются кувшины с небольшой петлеобразной ручкой, с округлым или биконическим туловом и сравнительно невысоким и широким горлом, расширяющимся к венчику и отделенным от тулова пояском (валиком). В более раннее время их нет, и появляются они с I в. н. э. Один кувшин более изящной формы с низким, округлым туловом, высоким цилиндрическим горлом и ручкой с элементами зооморфизма (ушки и глаза в виде налепов у места прикрепления ручки к горлу). Найдены два красноглиняных сосудика, по форме напоминающие горшочки, с двумя зооморфными ручками, одна из которых изображает барана.

Рис 4

1 — могильник на Почтовой ул.

1 — амулеты из египетского фаянса.

2 — 5, 7 — городище КРЭС;

2 — плитки глиняные;

3 — грузик от ткацкого станка;

4 — курильница;

5 — рыболовные глиняные грузила;

6 — тройной сосудик;

7 — Правый берег Карасуна, ул. Шевченко;

7 — зеркало бронзовое

Рис.5

1 — канделябр железный, могильник за кожзаводами;

2 — амфора синопская, могильник Екатеринодарского кирпичного завода близ тюрьмы (1903 г.)

Миски, служившие столовой посудой, обычного типа, как и в ранних погребениях, отличались деталями, важными для датировки.

Типы сероглиняной керамики в первые века нашей эры очень разнообразны. Кроме основных форм — кувшинов и мисок, в погребениях были найдены кружки с небольшими петлеобразными ручками, гладкие бокалы со слегка расширяющимся к венчику туловом, чаши двуручные и четырехручные, причем у тех и у других ручки вверху имеют горизонтальную площадку для упора пальца, небольшие стаканчики с вертикальными стенками, чашечка с ребристым туловом на поддоне (ножке), вазочки на подставках. У двух вазочек внутри вылеплено по одному горшочку, так что получается двойной сосуд. Связано это было с каким-то культовым обрядом, который нашел отражение и в помещении в миску кувшина или другого сосуда (бокала, двуручной чаши). Таких случаев в могильнике зарегистрировано около двадцати.

Типичными для первых веков нашей эры являются небольшие горшочки с округлым или шаровидным туловом, некоторые с высоким, отогнутым наружу венчиком. Горшочки эти широко распространены не только у меотов Прикубанья, но и в Подонье и на Северном Кавказе.

Количество лепных сосудов в погребении несколько меньше, чем сероглиняной керамики. Кроме того, необходимо иметь в виду, что лепные сосуды плохо сохраняются, и при земляных работах (а не научном исследовании) остатки их часто вывозились вместе с грунтом. Найдены горшки банкообразной формы, один с двумя соскообразными налепами, другой с ямкообразными вдавлениями, нанесенными в верхней части тулова, а также маленькие сосудики — горшочек, рюмочки, вазочка на поддоне.

Сосуды, как правило, ставились в головах покойника с правой или с левой стороны черепа.

Кроме глиняной посуды, в погребениях грунтовых могильников позднемеотского периода относительно редко встречается привозная стеклянная посуда. Некоторым исключением из этого является Краснодарский могильник на Почтовой улице, где стеклянные сосуды обнаружены не менее чем в 15 могилах. Они делятся по функциональному назначению на парфюмерную посуду (бальзамарии) и столовую (кувшины, чаши, стаканы). Бальзамарии имеют коническое тулово на плоском дне и узкое высокое горло со слегка отогнутым венчиком, высота их 10—11 см. Служили они для хранения ароматических масел, заменявших наши духи, и лучше, чем глиняные флаконы, сохраняли дорогостоившие эфирные масла, и поэтому завоевали себе всеобщее признание. Датируются I—II ее. н. э. В местах производства бальзамариев в связи с изобретением выдувания стекла их изготовляли тысячи. В Боспорское царство привозили в основном из Сирии и Египта, наполненными ароматическими маслами, которые являлись одной из основных статей импорта.

На втором месте после бальзамариев, по числу найденных на Краснодарском могильнике стеклянных сосудов, стоят стаканчики цилиндрические из прозрачного стекла со слегка отогнутым краем (высота 7 см). Они были популярны в античном мире в I—III ее. н. э. Один стаканчик несколько иной формы и размера и скорее по типу примыкает к бокалам. Он более высокий (высота 11 см), слегка расширяющийся к венчику и сужающийся у дна, изготовлен из темно-синего стекла.

Найдено два кувшина. Один из прозрачного стекла с цилиндрическим туловом, низким горлом и горизонтальным венчиком. Ручка широкая, желобчатая, расположена на плечиках кувшина. Другой кувшин настолько фрагментирован, что форма его не поддается восстановлению. От него сохранились две ручки и фрагменты стенок.

Погребений воинов в раскопках могильника встречено мало (15). В девяти из них железные наконечники копий и в пяти длинные мечи. В связи с изменением тактики боя и распространением сарматского вооружения господствующей формой меча с I в. н. э. становится узкий и длинный меч (длина 0,9— 1 м, ширина 3,5—4 см), без перекрестия и с черенком для рукоятки, увенчанный круглым или овальным навершием в виде большой пуговицы из цветной стеклообразной пасты или полудрагоценного камня, иногда из кости. В могильнике в двух погребениях вместе с мечами находились навершия (костяное и каменное). Длинный меч становится основным оружием конного воина. Вторым видом наступательного оружия было длин-'ное копье типа пики с большим наконечником (длина до 30 см). Вспомогательным видом оружия был кинжал. Найдено два кинжала: один с кольцевым навершием и прямым перекрестием и второй без перекрестия и с черенком для деревянной рукоятки. Воина иногда хоронили вместе с его боевым конем. Так, в могиле № 36 рядом с человеческим, скелетом находился костяк лошади с удилами, имевшими псалии в виде колесиков, прикреплявшиеся по сторонам удил для лучшего управления конем. Удила с двупетельчатыми псалиями в виде конских ног и удила со стержневидными двупетельчатыми псалиями встречены в двух детских погребениях, куда они были положены в качестве символа коня. Удила с псалиями в виде колесиков найдены также и в двух погребениях воинов.

Не только оружие, но и орудия труда и бытовые предметы клали в могилу с умершими. Из железных орудий труда в погребениях находились серпы, «крюки» и тестообразные орудия. Серпы имеют изогнутое лезвие, короткий стержень рукоятки, который являлся продолжением лезвия. Конец стержня расплющен, несколько отогнут в сторону и образует прямоугольной формы большую петлю, которая служит для укрепления деревянной рукоятки от соскальзывания ее во время работы. Серпы в меотских могильниках встречаются всегда в мужских погребениях и довольно часто в погребениях воинов, так как земледелец в тот период одновременно являлся и воином.

Железные «крюки» по форме и размерам близки серпам, отличаясь от них более сильной изогнутостью и заостренным концом, длина 22—25 см. Назначение их не совсем ясно. Возможно, что они служили в качестве секачей для расчистки участков от высокого травяного покрова и кустарников. Так же как и серпы их находят всегда в мужских погребениях.

Теслообразное железное орудие по внешнему виду напоминает небольшую мотыгу, имеющую лопатовидную рабочую часть с закругленным лезвием. Втулка для рукоятки расположена сверху. Применялось для обработки жердей, бревен, а также для рытья ям, в частности погребальных, о чем свидетельствуют оставшиеся следы на стенах погребальной камеры I в. н. э. в станице Казанской.

Бытовые предметы и туалетные принадлежности из погребений дают представление о некоторых сторонах жизни людей, живших здесь 1800—2000 лет тому назад. Женские захоронения часто сопровождаются глиняными пряслицами (биконическими, округлыми и в виде плоских кружков), служившими грузиками для веретен. В погребении № 127 была сделана редкая находка — железные ножницы, принадлежавшие к типу пружинных и изготовленные из одной полосы железа, согнутой пополам. Для меотской культуры они неизвестны и в Закубанье встречаются обычно в более поздних погребениях. Аналогичные ножницы известны в сарматских погребениях Поволжья с I в. н. э. Они служили для стрижки овец, но могли применяться и в быту.

Интересны огнива — железные кресала в виде прямоугольных удлиненных пластин, по форме напоминающие ножички, но с тупыми концами и не имеющими лезвия. По-видимому, они вставлялись в деревянную оправу, чтобы удобнее было держать в руках при высекании огня, свидетельством чему являются отпечатки дерева на обеих сторонах кресала. Длина их не превышает 6—7 см. Вместе с кресалами находят кусочки кремня со следами многочисленных сколов. Судя по положению кресал на скелете, они носились в мешочках, подвешенных на поясе. Огниво встречается в мужских погребениях. К поясу подвешивались и оселки, служившие для точки ножей, оружия, серпов и других металлических предметов. Оселки имеют удлиненную форму в виде стержня, круглую или прямоугольную в сечении, с отверстием в верхней части.

Одним из наиболее распространенных бытовых предметов был небольшой железный ножичек (длина 6—10 см) с прямой спинкой, лезвием (как и у современных ножей) и черенком для деревянной рукоятки, находят их как в мужских, так и в женских погребениях.

Обязательной принадлежностью костюма были пряжки. Для первых веков нашей эры типичной является небольшая круглая пряжка без щитка с подвижным язычком. В рассматриваемом нами могильнике большинство пряжек железные, диаметром 2—3 см; встречены несколько пряжек прямоугольных и две круглые со щитком (одна железная и одна бронзовая); бронзовая пластиночная пряжка бантообразной формы, имеющая по углам дужки и у места прикрепления язычка гнезда для вставок. Пряжки в своем большинстве поясные, свидетельством чему является нахождение их, как правило, в области таза.

К предметам женского туалета относятся вышеописанные бальзамарии, зеркальца и связанный с туалетом небольшой круглый каменный терочник, служивший, по-видимому, для растирания красок, кусочки румян.

Тип зеркала к началу нашей эры изменяется. Господствующими становятся маленькие зеркальца с боковым квадратным ушком с отверстием для подвешивания. Изготовлялись они из белого сплава на медной основе с примесью олова, свинца, серебра. Они мало окисляются и, пролежав в земле около двух тысяч лет, выглядят иногда как новенькие. Лицевая сторона настолько хорошо отшлифована, что, очистив ее от земли, можно увидеть свое отражение. Обратная сторона у зеркалец покрыта рельефным геометрическим орнаментом.

Неотъемлемой принадлежностью женского туалета являются ожерелья, серьги, височные кольца и подвески, перстни и кольца, украшения одежды, браслеты.

Ожерелья являлись одним из наиболее распространенных женских украшений и состояли из самых различных бус, как по расцветке, так по величине и материалу. Основными бусами, входившими в ожерелье, были стеклянные. Второе место после стеклянных в количественном отношении занимают пастовые бусы, а затем гешировые (из каменного угля). Пастовые бусы, так же как и стеклянные, весьма разнообразны и часто по форме аналогичны первым. Найдены большие круглые белые и красные, желтые овальные, круглые рубчатые из голубого египетского фаянса. Бусы гешировые, в основном мелкие продолговатые и более крупные в форме пирамидок, продолговатые граненые и биконические.

Бусы из полудрагоценных камней встречаются реже, чем стеклянные и пастовые. Из них сравнительно чаще других в ожерельях присутствуют сердоликовые. Они небольшой величины, круглые, продолговатые, биконические. Единично в богатых погребениях найдены бусы из горного хрусталя (плоские) и халцедона. Так, в детском погребении (№ 93) в состав ожерелья входили: халцедоновые, янтарные, коралловые, сердоликовые, стеклянные бусы, одна рубчатая и подвески из голубого египетского фаянса. Такому набору могут позавидовать и современные модницы. Коралловые бусы были, по-видимому, очень дорогие, и в меотских могильниках встречаются крайне редко. В рассматриваемом могильнике коралловые бусы найдены, кроме вышеуказанного погребения, в богатой могиле с золотыми вещами (№ 143), янтарные в семи погребениях, причем в двух по нескольку десятков (23, 25), в одной — 10. Были бусы и металлические: мелкие золотые, полые, две бронзовые (цилиндрическая и квадратная), украшенные припаянными шариками.

Мелкими бусинками — стеклянным, пастовым и гешировым бисером обшивали ворот и подол одежды. Отдельные крупные бусины использовались в качестве застежек или пуговиц, для прикрепления мешочков с огнивом, подвешивания к поясу ножичка.

В древности и в эпоху средневековья была мода вплетать в волосы в области виска небольшие колечки, которые в археологии получили название «височных колец». В могильнике найдено несколько гладких проволочных бронзовых колечек, а в богатом 143-м погребении два золотых кольца из витой проволоки, лежавших по сторонам черепа. В прическу вплетались и бронзовые подвески из скрученных проволочных спиралей с петелькой вверху.

Женщины носили серьги, в большинстве своем очень однотипные. Сделаны они из бронзовой проволоки, один конец которой образует петельку, а другой, продевавшийся в мочку уха, заострен, слегка загнут и закрепляется в петельке.

К женским украшениям относятся кольца и браслеты, перстни иногда носили и мужчины. Найденные в погребениях кольца и перстни бронзовые, золотые и стеклянные.

Металлические кольца и перстни местного производства, стеклянные привозные. Кольца имеют витой щиток и изготовлены из узкой бронзовой полоски, концы которой оттянуты в проволоку, спирально свернутую и образующую щиток. Перстни очень примитивны, сделаны из широкой тонкой пластинки, концы ее в большинстве случаев ничем не скреплены и заходят друг на друга. Один перстень из дужки бронзовой фибулы с точечным орнаментом, два золотых такого же типа. Один из них происходит из богатого женского погребения с золотыми вещами, единственного на Краснодарском могильнике. Кроме перстня, здесь находились два золотых височных кольца из витой проволоки и девять мелких штампованных золотых нашивных бляшек ромбической формы с изображением розетки. Второй золотой перстень обнаружен случайно и происходит, по-видимому, из разрушенного погребения. В отличие от остальных перстней он не гладкий, а покрыт елочным орнаментом.

Стеклянные кольца все однотипные — литые, дужка в сечении круглая с плоским щитком и со стеклянной цветной вставкой, желтого цвета и перевиты тонкой светло-желтой полоской. Вставки (глазки) на щитке различные. У одних глазок коричневый с желтым ободком, у других синий с белым, у третьих зеленый с желтым ободком. Аналогичные кольца известны из могильников боспорских городов Таманского и Керченского полуостровов.

Браслетов найдено мало — всего в пяти могилах. Все они бронзовые проволочные, гладкие, кроме одного спиралевидного.

Принадлежностями одежды, как женской, так и мужской, были фибулы, представляющие собой крупные булавки — застежки для одежды. Изготовлялись они, как правило, из бронзы, но попадаются и железные. В Прикубанье они появляются в I в. до н. э. и широко распространяются в первые века нашей эры.

В Краснодарском могильнике встречено несколько типов фибул, а всего их найдено более шестидесяти. Наиболее многочисленную группу составляют проволочные лучковые фибулы, затем сильно профилированные причерноморских типов с двумя валиками на дужке, пружинные с пластинчатой дужкой, украшенной геометрическим орнаментом, и другие.

Местоположение фибул на скелетах помогает в вопросе о реконструкции верхней одежды в это время. В подавляющем большинстве случаев фибулы находились в верхней части грудной клетки.

При захоронении умершего клали не только необходимые предметы, которыми он пользовался при жизни, но и амулеты, предохранявшие от различных бедствий, болезней, врагов, придававшие силу. В первые века нашей эры широкое распространение получили амулеты-подвески из египетского фаянса, входившие в состав ожерелий. Они имели апотропеическое значение, и поэтому особенно часто встречаются в детских погребениях, привозились из Египта на Боспор, а оттуда поступали к местам. В Краснодарском могильнике найдены египетские амулеты в виде скарабея — священного жука египтян, планкетки с лежащим львом, подвеска из двух соединенных цилиндриков с петелькой для подвешивания, медальон с изображением головы крылатого божества. В детском погребении (№ 144) вместе с амулетами находился небольшой бронзовый колокольчик, звон которого должен был отгонять злых духов.

В нескольких могилах были кости домашних животных: овцы, свиньи, коровы — остатки жертвенного мяса.

Таков этот интересный и богатый могильник, который продолжал функционировать до начала III в. н. э. Сейчас на этом месте находится четырехэтажное здание, один корпус которого выходит на ул. им. Седина (№ 2), а фасад обращен на ул. им. Тельмана (№ 69), и не подозревают жители этого дома, что две тысячи лет назад здесь было кладбище.

Но к какому городищу относится данный могильник? На восток от него располагалось вышеописанное городище КРЭС, а на юг, на территории горпарка им. М. Горького, на расстоянии всего 250 м другое городище. Можно было предполагать, что могильник продолжается к югу и на другой (четной) стороне ул. им. Тельмана могут также быть могилы. Но при рытье котлованов под Дом физической культуры и спорта учебно-спортивной базы «Спартак» (ул. им. Тельмана, 40) погребений не обнаружено. Таким образом, могильник, вернее всего, надо связывать с городищем КРЭС, которое было отделено от него рекой Карасуном.

Городище на Дубинке

Вверх по течению р. Кубани, в районе нынешнего мясокомбината, находилось меотское городище, получившее название «Городище на Дубинке», а затем переименованное в «Городище близ мясокомбината». В настоящее время от него уже ничего не осталось. С юга его подмывали воды р. Кубани, и ежегодно большие участки берега, где находилось городище, обрушивались в воду, а с остальных сторон наступали карьеры кирпичных заводов, метр за метром забирая глину. Еще в 70-х годах прошлого столетия по соседству с городищем располагались кирпичные заводы Бурсака, Рашпиля и других. И в наше время по традиции здесь добывали глину для кирпичных заводов.

Первые научные раскопки на городище провел в 1879 г. археолог В. А. Беренштам в связи с подготовкой к V Археологическому съезду в Тифлисе. Им оставлено описание городища, укреплений и окружающей местности, приложен схематический план. Городище находилось в то время в 4 верстах от Екатеринодара, к юго-востоку от него, на высоком берегу Кубани. Согласно описанию В. А. Беренштама, «берег Кубани круто подымается над рекой, образуя обрывы сажени 4 высоты, обваливающиеся и частью подмываемые рекой; крутизны эти иногда на несколько саженей отсутствуют от самого русла реки». Городище было вытянуто вдоль р. Кубани с Ю-Ю-3 на С-С-В, длиной около 130 м, шириной 30 м. Оконечности городища образуют обрывы, особенно на юго-западе, где подмываются Кубанью, средняя часть покато опускается к реке. С остальных сторон, то есть с напольной стороны; городище было окружено рвом глубиной в 3 м. Через ров в древности был переезд, свидетельством чему являются следы въезда (ворот) в центре городища со стороны рва. Значительная территория, прилегающая с севера, северо-запада и северо-востока к городищу, была защищена рвом и валом. Вал высотой в 1 м начинался от р. Кубани, западнее городища около тюрьмы («тюремного замка»), и далее шел в восточном направлении, упираясь в высокий берег Старой Кубани. С наружной стороны рва, на самом краю террасы Старой Кубани, находилось холмообразное укрепление — Батарейка, на котором был расположен казачий пост. Ров (глубиной 1 м) шел с северной (наружной) стороны вала, то есть с напольной стороны. На защищенной рвом и валом территории, кроме городища, имелось еще одно небольшое укрепление, расположенное на обрывистом берегу, на мысу, образуемом террасами р. Кубани и Старой Кубани. К настоящему времени укрепление это не сохранилось, но можно предполагать, что оно являлось древним и служило своего рода форпостом, что наблюдается у целого ряда меотских городищ Среднего Прикубанья. На этой же территории находились и грунтовые могильники, не имеющие никаких видимых наружных признаков и относившиеся к данному городищу. Аналогичную картину мы наблюдаем и в станице Елизаветинской. Здесь вал и ров отходят от северовосточного угла городища и доходят до края террасы р. Кубани, которая восточнее городища делает большой изгиб, благодаря чему образуется своего рода полуостров, защищенный валом и рвом, протяженностью более одного километра.

Городище и курганы у г. Екатеринодара, 1879 г. (по В. А. Беренштаму)

В. А. Беренштам, описывая городище, отмечает, что близ него, с северо-запада, находится группа невысоких расплывшихся курганов, из которых очень немногие достигают высоты 1 м. Всех курганов 133 и занимают они площадь неправильного четырехугольника. Из них пять раскопаны В. А. Беренштамом. Курганы эти более поздние, средневековые и не связаны с меотским городищем. Об этом говорят их расположение, компактность, размеры, что характерно для позднесредневековых могильников адыгов; подтверждает это и обряд погребения. К сожалению, до нашего времени курганы не сохранились (на этом месте расположены карьеры для добычи глины). За прошедшие столетия многое изменилось. В. А. Беренштам, раскапывавший в 1879 г. городище, писал: «Как курганы, так и городище, а также все окрестное поле, покрыты дубовой зарослью, остатками недавно вырубленного дубового леса». Отсюда и окраина Екатеринодара, получила название Дубинка.

Беренштамом были проведены разведочного характера раскопки на северо-западной оконечности городища, обнаружены фрагменты керамики, глиняные вазочки, рыболовные грузила, железные рыболовные крючки, три каменных оселка, кости домашних животных, птиц, рыб. Тем не менее Беренштам приводит рассказ подрядчика кирпичного завода Бурсака, Левченко, что якобы вне городища, с северо-восточной стороны рва, «рабочие завода Рашпиля, лет пять или шесть тому назад, при добыче глины, выкопали старинного, поднявшегося на дыбы серебряного коня около одного фута величиной, золотую статуэтку и еще какой-то предмет». Легенды теперь уже о золотом коне, поднявшемся на дыбы, можно услышать и в наши дни почти в каждом населенном пункте Кубани. Обычно золотой конь приурочивался к курганам и фигурировал в разных вариантах. Большого кургана здесь не было, но была насыпь, и человеческая фантазия поместила коня в городище. И легенда эта, передаваясь из поколения в поколение, дожила до 20—30-х годов настоящего столетия.

В 1936 г. экспедицией Краснодарского историко-краеведческого музея были проведены разведочного характера раскопки на городище под руководством Н. В. Анфимова. Еще с 1926 г. Краснодарским музеем и историческим кружком школы № 2 велись систематические наблюдения за земляными работами в районе городища, за обвалами берега, производился сбор подъемного материала, в результате чего составилась довольно большая коллекция находок. За пятьдесят с лишним лет, прошедших после раскопок В. Л. Беренштама, площадь городища сократилась, и теперь длина его равнялась 84 м при ширине 34 м. Ров был в основном уничтожен выемкой грунта. Никаких следов от внешних вала и рва, так же как и от восточного укрепления, не осталось. С северной стороны городища был выстроен большой кирпичный завод, и вся территория была застроена.

В 1936 г. раскопки проводились на юго-восточной оконечности городища, где р. Кубань подмывала берег, образовывая отвесные обрывы высотой около 10 м. В этом месте при обвале берега в 1926 г. вывалились два небольших округлых пифоса, заменявшие в древности бочки и служившие для хранения жидкостей и сыпучих тел, в частности зерна. Один пифос при падении раскололся, а второй сохранился полностью. Пифосы были подобраны местными жителями и доставлены в музей. И сейчас один из них можно увидеть в экспозиции Краснодарского историко-археологического музея. Мощность культурных напластований достигала 2,2—2,3 м и делилась на два хронологических слоя — верхний I—II ее. н. э. и нижний III—I ее. до н. э. Отдельные предметы из осыпей (в том числе фрагменты амфор), а также находки дореволюционного времени из разрушенных погребений при добыче глины на тюремном кирпичном заводе позволяют отнести возникновение городища к IV в. до н. з., и просуществовало оно до конца II в. н. э.

При раскопках выявлены остатки турлучных домов с глинобитными лолами и хозяйственными печами, пол которых сложен из фрагментов сосудов, сверху покрытых глиняной обмазкой. В верхнем слое обнаружены следы сильного пожара, во время которого сгорел дом (возможно, что и не один). В слое пепла и золы встречались куски обожженной глиняной обмазки от стен дома. Огонь был такой сильный, что часть разбитого каменного жернова потрескалась. Основными находками, как и на других городищах, были обломки глиняных сосудов. Кухонная посуда — горшки, глубокие чаши на поддонах делались от руки (без помощи гончарного круга), из грубого глиняного теста, серо-коричневого цвета. Наравне с ней, сравнительно в большом количестве, встречаются фрагменты сероглиняных сосудов: кувшинов, мисок и других, тщательно изготовленных на гончарном круге, некоторые лощеные. Большой интерес представляет зооморфная ручка сероглиняного кувшина в виде фигуры слона (найдена в осыпях городища). Вернее всего, изображение слона могло попасть к местам через Боспор. Сероглиняная посуда изготовлялась на месте. В обвалах берега в 1929 г. найдены саманные кирпичи, с изгибом от гончарной печи, сильно обожженные, что говорит о том, что они длительное время подвергались действию огня.

Кроме глиняных сосудов, обнаружены глиняные трапецевидные рыболовные грузила с отверстием в верхней части, пирамидальные и конусовидные грузики от ткацкого станка, пряслица от веретен, небольшая глиняная поделка конусовидной формы с широким основанием и с изображением наверху животного. Возможно, что она имела культовое назначение. Довольно частой находкой являлись глиняные прямоугольные плитки (длина 14—16 м, ширина 8—10 м). При раскопках в 1936 г. нашли 89 плиток (в основном фрагментированных), из которых только 26 с изображениями, остальные гладкие. Знаки на плитках в основном такие же, как и на плитках с городища КРЭС — с Х-образным знаком, с продольно расположенным овалом, разделенным полосой, с двойным овалом, с кругом в центре и двумя полосами по коротким сторонам плитки, с ямками по углам. Большой интерес представляет фрагмент плитки с тремя процарапанными знаками: двумя петлеобразными и свастикой как символом огня. Одна плитка составляет исключение — она украшена, в отличие от остальных, выпуклыми шишечками, беспорядочно разбросанными по поверхности. Встречены «стоячие» плитки с широким основанием (высота 16 см, длина 10см, ширина основания 2—Зсм). На некоторых плитках имеется орнамент в виде круглых вдав-лений, подковообразный, линейный.

Из привозной посуды, которая доставлялась, так же как и на городище КРЭС, по р. Кубани из боспорских городов Таманского полуострова, надо отметить венчик красноглиняной амфоры III в. до н.э. двуствольные ручки амфор конца I в. до н. э.— начала I в. н.э. фрагменты узкогорлых светлоглиняных амфор римского времени (первых веков нашей эры), обломки краснолаковых сосудов, характерных для римского времени. В осыпях был найден фрагмент мегарской чашки II в. до н. э. Чаши эти имеют закругленное дно, покрыты жидким черным лаком, иногда приобретающим коричневый оттенок, снаружи орнаментированы. Делались они в формах. Название «мегарские» они получили оттого, что первоначально считалось, что местом изготовления был только город Мегары (Средняя Греция). Но с накоплением материала оказалось, что чаши производились во многих городах Древней Греции, в том числе и на Боспоре (в Пантикапее). При раскопках в 1936 г. около сгоревшего дома обнаружен бронзовый римский котелок I в. н. э. с длинной ручкой, у основания которой имелась надпись, совершенно стертая. В культурном слое встречались прослойки обуглившихся зерен пшеницы и проса, основных злаков, возделываемых меотами, а также довольно мощный слой обуглившихся зерен чины обыкновенной (из семейства бобовых). Зерно хранилось в пифосах или в конусовидных ямах с хорошо заглаженными стенками, одна яма — погреб имела ступеньки и служила, по-видимому, для хранения продуктов, глубина ее около 2 м.

При раскопках городища в культурном слое встречаются не только фрагменты керамики и отдельные предметы, но и кости домашних животных и остатки рыб.

На основании находок мы можем заключить, что население, жившее здесь 1800—2400 лет тому назад, занималось земледелием, культивируя зерновые и бобовые, скотоводством, рыбным промыслом, при котором пользовались сетями, типа невода, и крупными крючками для «перетяжки», развиты были ремесла (гончарное, деревообрабатывающее, кожевенное и др.). Меоты вели торговлю с античными колониями Таманского полуострова. Дома были небольшие, турлучные с глиняным полом, крытые, вернее всего, камышом или соломой, и отапливались глинобитными печами, на которых приготавливалась и пища.

На запад от городища находился могильник. В стенках карьера обнаружены частично разрушенные два погребения. Одно из них детское, в области шеи ребенка находилась раковина каури на бронзовом колечке для подвешивания. Раковины каури являлись амулетами. Могильник этот распространялся, по-видимому, довольно далеко к западу, так как при добыче глины на кирпичном тюремном (близ тюрьмы) заводе в дореволюционное время были открыты древние погребения. Некоторые из найденных сосудов были переданы в Кубанский музей. Среди них необходимо отметить одноручный сероглиняный кувшинчик 2-й половины IV—III в. до н.э, кружку сероглиняную III—II ее. до н.э. канфар сероглиняный III в. до н. э.— подражание античным образцам. Канфары представляют собой двуручные бокалы на высокой ножке, служившие для питья вина. Были найдены (в 1903 г.) и две синопские амфоры (высота 0,62—0,64 м), на ручке одной из которых имеется клеймо, но настолько стертое, что прочтению не поддается. Город Синопа, где были изготовлены амфоры, находился на южном берегу Черного моря, приблизительно напротив Крымского полуострова. На ручках синопских амфор часто ставились прямоугольные клейма с именами астинома и «фабриканта» — хозяина мастерской и с правой стороны от надписи — эмблема. Астиномы были городскими магистратами (чиновниками) и в большинстве греческих городов являлись смотрителями за местами общественного пользования: улицами, площадями, дорогами, источниками. Астиномы должны были смотреть как за изготовлением керамической тары (амфор), так и за их экспортом, и потому имя их ставилось на амфорных клеймах. Основную статью синопского экспорта составляло оливковое масло и вино. Таким образом, долгий путь сначала по морю, а затем по р. Кубани пришлось совершить амфорам с синопским вином, прежде чем попасть к меотам.

Другой могильник, относящийся к данному городищу, был расположен с северной стороны городища. Здесь в конце XIX в.— начале XX в. проходила ул. Панский кут (Панская улица) и в конце ее, около Батарейки, которая обозначена на плане Беренштама, находился кирпичный завод Л. Трахова. При добыче глины для завода был обнаружен могильник. Об этом довольно подробно написал К. Живило в «Кубанских областных ведомостях» № 186, 28 августа. Статья была перепечатана в археологическом издании — «Известия археологической комиссии. Прибавление к вып. 5» (Спб., 1903). К. Живило писал: «В конце августа при добывании глины на кирпичном заводе Лю-Трахова (бывший Хомякова) открыта могила, из которой извлечены кости человека, глиняный кувшин и чашка, два золотых ручных браслета и бронзовое зеркальце с рельефным изображением на оборотной стороне — двумя переплетающимися крючками. В отвесной стене видна часть горшка. На одном кусочке горшка сохранялось изображение цепи. Покойный Хомяков разрывал могильник более 30 лет и лично говорил мне о массе вырытых богатств, уничтоженных рабочими или проданных за бесценок. Раз был откопан воин в полном вооружении и костюме из серебра и золота, богатейший меч и, кажется, находку взял полковник Каменев. Лично я видел в 1873 г., когда помощник пристава Будзинский отобрал у Хомякова на месте находки, где и теперь найденные вещи, серебряный жираф, грифон, серебряную голову лошади. Все могилы в глубину бывают в 2—3 аршина, в черноземе и трупы клались на глине, так что откапывались не трудно. Следовало бы нашей думе изъять 2 десятины оставшегося могильника и предоставить археологам провести раскопки. При снятии чернозема глина останется на нужды кирпичного завода. Нужно пожалеть, что наши археологи ездят на раскопки вдаль и не занимаются исследованием у себя дома. Тридцать лет повторяются беспрерывно находки; пора же обратить на это внимание. Замечательно, что в этой местности в начале 80-х годов раскапывал курганчики профессор Самоквасов, но до могильника не дошел. Всюду выкапывались черепки жженой глины, в могильниках же посуда из глины несколько лучше, чем в городищах каменного века, здесь встречаются изделия из бронзы, серебра и золота. Говорят, находили и железные панцири. Бесспорно, местность издавна была населена народом и вскоре после каменного века, свидетелями которого остаются городища Екатеринодара на месте почтовой станции, в южной части городского сада, около станиц Корсунской, Воронежской, Казанской и др., где, кроме черепков и костей животных, а также орудий из камня, ничего нет».

Предложение К. Живило, который был первым заведующим Кубанского войскового музея, открывшегося в Екатеринодаре в 1908 г., о предоставлении археологам для раскопок двух десятин оставшегося могильника выполнено не было, и могильник полностью погиб. К. Живило были уже известны городища в Екатеринодаре — в южной части городского сада (ныне парк им. М. Горького) и на месте почтовой станции (городище КРЭС), только Живило глубоко ошибался, относя их к каменному веку.

Городище «Панский кут»

На юг от мясокомбината находился останец (участок) террасы Старой Кубани. С восточной стороны протекала Старая Кубань, а с запада — небольшое озеро Подкова, заросшее камышом. Южным концом останец доходил до р. Кубани. Здесь и было расположено небольшое меотское городище, состоящее из холмообразной «центральной» части, окруженной кольцевым рвом, и прилегающего поселения. По названию урочища Панский кут (ныне Красный кут) городище и получило свое название. В недавнем прошлом останец террасы был срыт при добыче глины для кирпичного завода. Территория, где находилось городище, сохранилась, но само городище уничтожено: «центральная» возвышенная часть срыта и вся остальная площадь снивелирована. Теперь на этом месте построен домик, посажены деревья.

В довоенные годы городище регулярно нами посещалось и собирался подъемный материал, обычный для меотских городищ: фрагменты сероглиняных и лепных сосудов, обломки глиняных плиток, в том числе три орнаментированных (с зигзагообразным орнаментом, с ямками по углам), ткацкие грузики. Была найдена бронзовая квадратная буса, украшенная припаянными по углам шариками, аналогичная находке из Краснодарского могильника на Почтовой улице.

Найденные на городище из верхних слоев материалы относятся к I—II вв. н. э.

Городище «сада Тротнера»

Расположено на мысу террасы р. Карасун, вдававшемся в озеро Карасун. С южной стороны мыса проходила Чистякова дамба. Мыс был занят садом Тротнера. В 1927—1928 гг. производилась частичная засыпка южной части озера Карасун, для чего использовался грунт, снимаемый с террасы, в том числе и с вышеописанного мыса, что привело к полному уничтожению городища. Земля вскапывалась вручную и вывозилась на тачках. Археологические раскопки, как и на городище КРЭС, не проводились. Приходилось ограничиваться только наблюдением и сбором выкапываемого материала. В западной части городища, после снятия верхних горизонтов культурного слоя, обнажились три ямы, служившие погребами, обычные для меотских городищ и заполненные культурным слоем. В ямах были найдены в большом количестве фрагменты лепных сосудов, чаша лепная, несколько поврежденная, фрагменты сероглиняной кружальной керамики и сероглиняный сосуд. Кроме этих ям, в юго-западной части городища обнаружено еще четыре ямы, в одной из которых, кроме фрагментов местной керамики, был обломок светлоглиняной амфоры I—II ее. н. э. В этом месте культурный слой снят почти до материка и ямы опущены в суглинистый слой (материк). Кроме фрагментов сероглиняных и лепных сосудов, были найдены: край пифоса красной глины, часть сероглиняной миски обычного типа, ручка светлоглиняной амфоры с продольным валиком римского времени, фрагмент каменного жернова, «стоячие» глиняные плитки с широким основанием. В настоящее время на том месте, где была срыта терраса, расположены стадион «Кубань», телецентр и разбит небольшой парк. Чистяковская дамба расширена и стала продолжением улицы Суворова.

Следы древних поселений зарегистрированы также по берегам р. Карасун, которая брала начало от Старой Кубани (у парка культуры и отдыха им. 40-летия Октября) и шла к Карасунскому озеру. На правой террасе реки у улицы Широкой (ныне ул. Шевченко) в береговом обрыве обнажилась яма, заполненная культурным слоем и глиняными обожженными конусами с широким основанием, назначение которых неясно. Подобные конусы встречаются на меотских городищах Прикубанья. В этом же районе в середине 20-х годов местные жители случайно нашли каменное блюдо и большое бронзовое зеркало. Диск зеркала массивный с небольшой закраиной (диаметр 22,5 см), на обратной стороне по середине ручка, состоящая из двух столбиков, на которых прикреплена фигура орла с распростертыми крыльями. Зеркала такого типа известны у скифов и савромат, датируются VI в. до н. э. Вернее всего, когда-то здесь был курган, который срыли, а погребение осталось в земле и случайно при рытье погреба было обнаружено. Хозяйка приспособила зеркало в качестве конфорки на плиту. Оно оказалось для этих целей очень удобным. В настоящее время зеркало хранится в Краснодарском историко-археологическом музее. Остатки еще одного поселения обнаружены в конце ул. 2-й Пятилетки, на левом берегу бывшей р. Карасун, где были найдены обломки глиняных меотских сосудов и типичное для этой культуры трапецевидное рыболовное грузило.

Следы поселений по террасам некогда протекавшей здесь р. Карасун свидетельствуют о существовавших на этих местах меотских городищах, а значит, и расположенных рядом с ними могильниках. Но при застройке территории большая часть их была уничтожена. В этом же районе, на ул. Айвазовского (№ 97) при рытье котлована для строительства больницы на глубине 2 м открыто погребение воина с длинным железным мечом и сероглиняным кувшином I—II ее. н.э. доставленных жительницей города А. Е. Манжуренко в Краснодарский музей.

Могильники на западной окраине Краснодара

На западной окраине Краснодара, на правой террасе р. Кубани, известны два могильника, находившихся на значительном расстоянии друг от друга. Первый из них расположен в конце Загородной улицы, где терраса р. Кубани резко поворачивает на север, а современное русло продолжается на запад, делает большую излучину, чтобы снова подойти к высокому берегу. Могильник за поворотом террасы обнаружен в 1930 г. Н. В. Анфимовым и М. В. Покровским при осмотре карьера для добычи глины. Здесь же был небольшой кустарный кирпичный завод. В послевоенные годы Горжилснабом создано более крупное кирпичное производство, что привело к уничтожению довольно значительной территории могильника (в 1952 г. Краснодарским горисполкомом было вынесено постановление о запрещении добычи глины на территории могильника). Археологических раскопок на могильнике не производилось. Велись только наблюдения при добыче глины и доисследования обнажавшихся погребений. Могилы встречались на протяжении около 100 м вдоль края террасы и в ширину до 40 м. Остатков поселения в данном районе не обнаружено. Возможно, что существовавшее ранее здесь городище полностью уничтожено р. Кубанью.

Исследования погребений проводились в 30-е, 40-е годы и в начале 50-х. Всего раскопано 21 погребение, три из которых относятся к концу VI—V ее. до н.э. а остальные датируются I—II ее. н. э. В раннем погребении найдены глиняные лепные, хорошо заглаженные сосуды: одноручный кувшинчик, мисочка и корчага. Очень интересным является короткий железный меч скифского типа — акинак, редко встречающийся в меотских погребениях. Длина его — 23 см, он имеет сердцевидное перекрестие и подковообразно загнутое вверх навершие, концы которого украшены птичьими головками. Положение меча было весьма характерно — он лежал наискось на тазовых костях, рукояткой у правой руки, а концом лезвия доходил до левого бедра.

Большинство исследованных могил относятся к I—II ее. н.э. когда наблюдаются некоторые изменения в обряде погребений, новые виды вооружения (кольчуга, длинные мечи), что было связано с появлением в Прикубанье сармат. В пяти могилах оказались скелеты лошадей, причем в одной скелет был неполным — в анатомическом порядке лежали ноги и череп, а туловище отсутствовало (между тазом и черепом в могиле было пустое пространство). Возможно, что в могилу с ритуальными целями была положена не туша коня, а его чучело. Такой обряд нам известен для древнемеотских погребений VIII в. (Николаевский могильник с. Красногвардейского, Адыгея).

Инвентарь могил состоял из глиняных сосудов, оружия, предметов конского убора, орудий труда, бытовых предметов и украшений. Преобладающее место занимают местные серо-глиняные сосуды, изготовленные на гончарном круге, и только в единичных экземплярах встречены лепные сосуды. Кувшины и миски обычных форм, такие же как и найденные в Краснодарском могильнике на Почтовой улице, аналогичен и горшок с округлым туловом, и плоская чашечка с горизонтальным венчиком и желобками под ним, из оружия — меч, наконечник стрелы и кольчуга. Меч относится к типу узких и длинных без перекрестия и с черенком для деревянной рукоятки. Железный наконечник стрелы черешковый трехлопастный. Такой тип наконечников появляется в Прикубанье во 2-й половине I в. до н. э. и становится господствующим в последующие века, что связано с проникновением в меотскую среду сарматов.

Редкой находкой является кольчуга. Найдена она в могиле воина, погребенного вместе с боевым конем. Кольчуга была свернута и лежала сплошной спекшейся массой около костяка лошади (человеческий скелет обвалился ранее при добыче глины). Кольчатые панцири начинают появляться в Прикубанье в I в. до н.э. постепенно вытесняя более ранний чешуйчатый. Встречаются они, как правило, в курганных погребениях. Для грунтовых могильников рядового населения они являются редкостью.

Орудия труда и бытовые предметы из погребений представлены двумя серпами, ножичками, оселком, железной пряжкой, кусочком кремня, служившим для высекания огня. Серпы такие же, как и в Краснодарском могильнике на Почтовой улице. Такие же и фибулы, и бусы, найденные в трех погребениях. В погребении № 18 на левой руке был бронзовый пластинчатый перстень с точечным выпуклым орнаментом, идущим по краям пластины, и зигзагообразной линией посередине.

Вне погребения и сравнительно на небольшой глубине (70 см) обнаружены два железных канделябра, согнутые и несколько поврежденные. Создается впечатление, что они в древности были зарыты в небольшой яме. Канделябры изготовлены из гладкого железного прута, на трех изогнутых высоких ножках и с плоскими чашечками наверху, украшенные фигурками стоящего оленя с большими рогами. Фигурки исполнены схематично, в несколько условной манере. Аналогичные железные канделябры находились в погребении грунтового могильника аула Ленинохабля (Адыгея) и в земляном склепе станицы Владимирской. В двух могилах были кости овцы — остатки заупокойной пищи.

За прошедшие 35 лет местность, где был расположен могильник, настолько изменилась, что стала неузнаваемой. Терраса Кубани вся застроена, по верху идет ул. Вольная, а внизу — ул. Коллекторная, ул. Загородная переименована в ул. Минскую.

Второй могильник расположен на север от вышеописанного на берегу Кубани близ так называемого Бурсакова переката, на территории дендрария Кубанского аграрного университета (ранее здесь находился учхоз КСХИ). В 1952 г. местными жителями при рытье погреба было обнаружено погребение: скелет на глубине 1,5 м, кувшин одноручный средней величины, сероглиняный, такой же кувшинчик небольших размеров, горшок лепной, амфора и бронзовый проволочный браслет. Все вещи, за исключением амфоры, не сохранились. Амфора гераклейская с клеймом на горле относится к третьему типу гераклейских амфор и датируется концом IV в. до н. э. Клеймо плохой сохранности и прочтению не поддается. При обвалах берега р. Кубани находили отдельные предметы, происходящие из разрушившихся погребений: сероглиняный сосудик, гераклейская амфора, обломок фасосской амфоры. На основании находок могильник можно датировать IV—III ее. до н. э.

Следов древних поселений поблизости от могильника не обнаружено. Это дает основание предполагать, что поселение полностью уничтожено р. Кубанью, которая в этом месте сильно подмывает свой правый берег.

Таковы известные нам городища и грунтовые могильники эпохи раннего железа — 1-го тысячелетия до нашей эры и первых веков нашей эры. Вернее всего, поселений на территории Краснодара было больше, но в «живом» городе памятники сохраняются плохо.

Описывая археологические памятники Краснодара, нельзя не упомянуть и о более ранних, чем городища, курганах. Один из них в северной части города, там, где сейчас стоит кинотеатр «Аврора». В апреле 1918 г., при наступлении белогвардейцев на Екатеринодар со стороны станицы Елизаветинской, на кургане защитниками города была установлена батарея, которая вела огонь по наступавшим частям. Один из снарядов попал в дом, где находился штаб генерала Корнилова, который и был убит. Это спасло город — белогвардейцы, лишившись главнокомандующего, отступили, и генерал Деникин отвел армию на Дон.

В 1967 г. на месте кургана возведен архитектурный ансамбль «Аврора». Но прежде чем начались земляные работы, сюда пришли археологи Краснодарского историко-краеведческого музея, под руководством которых и был раскопан курган высотой более 4 м. Под насыпью, в материковой глине обнаружена погребальная камера, так называемая катакомба. Она имела сводчатый потолок, сохранивший следы орудия, при помощи которого камера выдалбливалась через овальное отверстие из прямоугольной ямы (колодца), опущенной в материк от уровня дневной поверхности. Дно камеры было выстлано войлоком или кожей (сохранился слой темно-коричневого тлена, а почва вокруг верхнего отверстия колодца посыпана красной краской — охрой. Обычай класть кусок охры в погребение или посыпать дно могилы краской, а иногда и покойника, был широко распространен у скотоводческих племен в эпоху бронзового века (III—II тысячелетие до н. э.). Красная краска олицетворяла всеочищающий огонь и охраняла покойника от злых духов. Но... эта погребальная камера оказалась пустой, только фаланга большого пальца ноги, посыпанная охрой, символизировала погребение. Никаких нарушений могилы или ее ограбления (да и грабить-то было нечего) не прослеживалось. Очевидно, здесь археологи столкнулись с символическим захоронением, так называемым кенотафом, когда родственники не могли похоронить труп умершего, погибшего где-то на стороне. По верованиям древних, могильное сооружение являлось вместилищем не только тела, но и его души, которая могла обрести "вечное успокоение" только после совершения всех положенных ритуалов на родной земле. Оттого и был сооружен курган над пустой (для нас) катакомбой 3500 лет тому назад.

Теперь на месте кургана стоит огромная женская статуя, а о кургане напоминает только небольшая Курганная улица, находящаяся поблизости от кинотеатра «Аврора».

Еще один курган находился на территории бывшего винокуренного завода Ерохина (ныне солодовенный завод, ул. Каляева, 1) и был срыт, так что, к какому времени он относился, осталось неизвестным.

В 30-х годах при добыче глины с террасы р. Карасун, около железнодорожного виадука (в настоящее время здесь площадка для автомашин) были найдены кремневые орудия (пластина, сколы) эпохи неолита (новокаменного века).

Таким образом, из всего сказанного можно сделать вывод, что на территории, где ныне находится Краснодар, человек жил еще 7—8 тысячелетий тому назад.

Литература

Анфимов Н. В. Из прошлого Кубани. Краснодар, 1958.

Анфимов Н. В. Раскопки городища на Дубинке//Археологические исследования в РСФСР. 1934—1936 гг. Краткие отчеты и сведения. М.;Л., 1941. С. 214—217.

Анфимов И. Н. Меотские гончарные печи I—III ее. н. э.//Вопросы археологии Адыгеи. Майкоп, 1985.

Анфимов Н. В. Меотский могильник на западной окраине г. Краснодара//Наш край: Материалы по изучению Краснодарского края. Вып. 1. Краснодар, 1960.

Дневник археологических работ, веденных на Кавказе в 1876 г. В. А. Беренштамом//Пятый Археологический съезд в Тифлисе. Протоколы Подготовительного комитета. М., 1879.

Захаров Н. А. Общий обзор обследования и работ на городище в г. Краснодаре//Записки Северо-Кавказского общества археологии, истории, этнографии (СКОАИЭ). Кн. 1 (том Ш). Вып. 3—4. Ростов н/Д, 1927—1928.

Захаров Н. А. Краснодарское городище//Записки Северо-Кавказского краевого общества литературы, истории и этнографии. Ростов н/Д, 1928.