Курды на Кубани: из истории традиционной культуры
Михаил Валентинович Савва
выпускник исторического факультета Кубанского государственного университета.
Занимается проблемами этносоциологии Кубани.
В настоящее время в такой многонациональной стране, как СССР, и в таком полиэтничном регионе, как Кубань, жизнь любого человека насыщена ситуациями общения с представителями других народов, поэтому культура межнационального общения - не второстепенная проблема, она требует умения жить равными среди равных, гордиться своим народом, не умаляя истории и традиций других народов.
В Краснодарском крае живут представители почти всех этносов, населяющих Советский Союз, причем не менее двадцати из них образуют здесь этнические группы. К таким, правда немногочисленным на Кубани, группам относятся курды.
Это, как можно предполагать по дошедшим до нас историческим источникам, один из самых древних народов Ближнего Востока. Курды являются древним населением территории, расположенной на стыке хребтов Малой Азии и Иранского нагорья и входящей сейчас в состав Турции, Ирана, Ирака и Сирии. Судя по шумерским записям, нет сомнений в том, что не позднее чем за две тысячи лет до нашей эры племена, известные как гутеи, кутии или куртии (как их потом назвали ассирийцы), занимали район среднего течения реки Тигр. Другая группа родственных племен — касситы, спустившись с гор Загроса в Вавилон, правила им в течение почти шести столетий (1800—1200 годы до нашей эры). Курды — ираноязычный народ, и это служило отправной точкой для многочисленных реконструкций их исторических корней: в курдах видели «потомков тех воинственных и сильных иранских халдеев, которые уже в III тысячелетии до нашей эры в виде горцев, полных воинского духа, спустились в Тигро-Ефратскую низменность и покорили здесь слабые семитские племена Вавилонии, оживляя новыми силами это государство; их появление объясняли результатом слияния двух однородных племен — мардов и киртиев, которые говорили на очень близких индийских диалектах. При этом отмечалось, что «в своей экспансии на запад курды включили в свой состав некоторые местные элементы». В полемике по вопросу происхождения курдов в разное время блистали такие известные русские и советские востоковеды, как Николай Владимирович Ханыков, Николай Яковлевич Марр, Иосиф Абгарович Орбели.
Почему же так занимают уже в течение долгих лет зарубежных и особенно русских и советских ученых история, быт и культура этого народа? Далеко не каждый даже крупный по численности этнос стал предметом столь тщательного исследования. Только в списке трудов по курдоведению (1963 год) насчитывается 2690 работ. Причина — в непреходящей актуальности «курдского вопроса» для целого ряда азиатских и европейских стран. Курды, никогда не имевшие своей государственности, оказались волею исторических судеб рассеянными, разделенными границами более сильных соседей. Курды являлись непременными и активными участниками всех бурных политических событий, потрясавших Ближний и Средний Восток с древности. Курдами по происхождению были известные правители и полководцы Турции, Ирана, стран Арабского Востока: знаменитый победитель крестоносцев Салех-ад-Дин Эйюби (Саладин), основатель династии Зейдов в Иране во второй половине XVIII века Керим-хан и многие другие.
Несмотря на сложные исторические условия, курды внесли значительный вклад в восточную и мировую культуру. Среди них немало выдающихся деятелей науки и литературы, например, поэт Ахмед-хан. Но продолжить цепочку имен трудно, потому что этот народ, как отмечал И. А. Орбели, «растерял своих сынов под обличием иранцев, турок, арабов, армян, растерял сынов, имена которых в качестве имен славных поэтов, музыкантов, полководцев украсили историю народов». По мнению известного советского ориенталиста М. С. Лазарева, замедление политического развития курдов было вызвано несчастливым для них сочетанием самых разнородных факторов, от географических до социально-политических. Это важнейшая особенность курдской истории, обусловившая, в свою очередь, архаичность и застойность хозяйственного и общественного уклада курдского общества. В качестве военной силы курды использовались правителями практически всех государств региона. Они выполняли пограничную службу в Иране и Турции, участвовали, на стороне каждой из воюющих держав, в русско-иранских и русско-турецких войнах. Борьба за влияние на курдских вождей и шейхов была важной задачей царских наместников на Кавказе. С первой половины XIX века в результате присоединения к России новых территорий курды стали одним из народов Российской империи.
Этот сложный узел, завязанный историей, и определил политическую важность «курдского вопроса».
Но не только актуальность политической проблемы, не только военно-стратегические расчеты держав заставили исследователей изучать курдский народ. Курды, как и евреи, армяне, цыгане, рассеяны в очень большом регионе и могут быть отнесены, с некоторыми оговорками, к народам диаспоры (с греческого — рассеяние).
Общая численность всех групп курдов, живущих в СССР и за рубежом, не поддается точному определению. Как в прошлом веке, так и ныне большие трудности создает различное отношение государств, на территории которых курды проживают, к объективной оценке их численности. Так, статистика Турции и Ирана стремится уменьшить ее, тогда как некоторые курдские газеты и журналы значительно преувеличивают. Наиболее близкими к действительности являются оценки советского ученого Б. В. Андрианова: в Турции — 4,1 миллиона человек, в Иране — 3,2, в Ираке — 2,3, в Сирии — 0,5 миллиона. Это население сосредоточено в основном в горном Курдистане, охватывающем некоторые районы Ирака, Ирана, Сирии, Турции, где курды суммарно составляют около 80 процентов жителей. Но, кроме того, они проживают в Восточном Иране (Хорасан), Афганистане, Пакистане (провинция Белуджистан) и СССР. По данным переписи 1989 года, в нашей стране насчитывалось 152 717 курдов, рассредоточенных на очень обширной территории: от Киргизии до Армении. Большая часть советских курдов проживает в Армении (56127 человек) и Грузии (33331 человек), где они относятся к наиболее многочисленным национальностям.
Значительный научный интерес вызывает разделение курдов на две религиозные группы. Большая часть их исповедует ислам как суннитского, так и шиитского толка. Однако следует отметить: суровые условия и кочевой уклад жизни привели к тому, что исламская религия была воспринята курдами в чем-то поверхностно. А это дает возможность выявить под поздними исламскими наслоениями очень древние, архаичные элементы культуры. Есть среди курдов и исповедующие своеобразную национальную (так называемую полисную) религию — езидизм.
Предметом настоящего очерка является кубанская группа курдов. Но прежде обратимся к истории появления этого народа на территории нашего государства.
Расселение курдского этноса свидетельствует о давних истоках его широкого территориального распространения. Действительно, уже в IX—X веках армянские, грузинские и другие хроники, летописи, предания фиксируют появление курдских племен в пределах Армении и Грузии и водворение в некоторых здешних городах курдских династий. Так, в X—XII веках курдская по происхождению династия Шеддадидов правит на огромной территории от реки Куры до Аракса с резиденцией в Гяндже и Двине. Продвижение курдов в соседние земли шло в этот период, вероятно, двумя путями: племена перекочевывали в поисках лучших пастбищ, и, кроме того, дорогу своим родам прокладывали отряды лихих курдских всадников, искавших добычи и военной славы. Часто курдские воины формировали группы наемников, о существовании которых упоминают средневековые восточные авторы. Военное наемничество не было зазорным делом: одну из таких ватажек возглавил неудачливый муж грузинской царицы Тамары русский князь Юрий, сын Андрея Боголюбского.....
Кроме северного, у курдских племен был еще один путь расселения — на северо-восток, в иранский Хорасан. В литературе существуют упоминания о появлении здесь отдельных курдских племен в X веке. Однако массовое переселение курдов в Хорасан началось в эпоху Сефевидов (XVI—XVII века). Иранские шахи, особенно Аббас I (1571—1629), переселяли курдов насильно, стремясь решить этим сразу две проблемы: удалить из центра своего государства «беспокойный элемент» и создать на границах военные заслоны против кочевников-туркмен, тревоживших шахов постоянными набегами. Как видим, стремление правящих кругов прикрыть границы линией военных поселений, выполняющих сразу и военную, и хозяйственную функции, характерно не только для России с ее системой казачьих войск и соответствующим сословием. Курдские воины приграничных племен, осуществлявшие те же задачи, что и казаки, были схожи с ними не только вооружением и тактикой ведения боя, но и некоторыми чертами характера...
В Западном Азербайджане большие группы курдов появились, вероятно, в период турецко-персидской войны 1589 года, когда они сражались в турецких войсках и в качестве победителей остались на завоеванной территории.
После вхождения в состав Российской империи Грузии (1601 год), а также Гянджинского, Карабахского и Шекинского ханств (населенных тогда в значительной части курдами) среди подданных племен появились и курдские. Отдельные их семьи и родоплеменные группы оказались в российском Закавказье после русско-персидских войн (1804—1813, 1826—1828 годы). Это были либо жители тех селений, которые, согласно условиям Гюлис-танского (1813 год) и Туркманчайского (1828 год) договоров, вошли в подданство России, либо переселенцы, бежавшие в Азербайджан (частично — в Армению) от притеснений иранских и турецких властей и в поисках лучших пастбищ. Например, статья 15 Туркманчайского мирного договора (заключенного во многом благодаря дипломатическому таланту А. С. Грибоедова) предоставляла иранским подданным право свободного перехода со своими семьями из Ирана в Россию без препятствий со стороны местных властей. По договору разрешалось переселяться в пределы Азербайджана и Армении не только армянам, но и курдам. Для многих курдов, особенно езидов по религии, являвшихся «неверными» с точки зрения иранских и турецких властей, бегство в российское Закавказье было единственным средством выжить. Уходили целыми родами. Так, в конце 1807 года предводитель рода Мухмад Сефи-султан перешел русско-иранскую границу со всем родом (600 семейств) и обосновался в Карабахском ханстве. Конечно, бывали случаи и обратного переселения 2. Но в целом весь XIX и начало XX века могут характеризоваться как период нескольких волн переселений курдов на территорию России.
Основные миграционные потоки приходятся на 1813, 1828, 1856, 1877—1878, 1915—1918 годы, причем четко прослеживается их связь с войнами, неурожаями, падежем скота. В военное время причиной миграций являлись репрессии, которым подвергались курдские племена, придерживавшиеся прорусской ориентации или непосредственно помогавшие русским войскам. Такие случаи среди курдов были довольно распространенными, хотя в целом все же оставались исключением, а не правилом. Уже в русско-турецкую войну 1828—1829 годов в рядах русской армии сражались езиды во главе с Хасан-агой, а в Крымской войне участвовали два курдских конных полка полстолетия.
Эта традиция продолжалась и в дальнейшем.
Не менее весомым обстоятельством, побуждавшим к переселению, были довольно частые неурожаи (со временем все большую роль в хозяйстве курдов начинало играть земледелие) и падежи скота. Бедственную картину положения курдов описывает один из документов канцелярии эриванского губернатора (1880 год): «Ежегодно с наступлением весны в пределы Эриванской губернии проникают целые массы персидских подданных, и особенно курдов. Наплыв таких выходцев по случаю голода в соседних персидских провинциях был особенно значителен в настоящем году. Так, например, значительное число персидских подданных, гонимых голодом, проникло в Нахичеванский уезд. Не имея крова и никаких средств к жизни, неспособные к труду по случаю сильного изнурения, они располагались где-либо под деревом, под забором или прост® на улице: многие из них заболевали и умирали...» 2
Той же причиной — массовым голодом — вызвано появление курдов на территории Туркмении. Еще в 1893 году, при установлении государственной границы между Ираном и Россией, они не значились среди населения Закаспийской области. Однако ряд неурожаев — «саранчовые годы» — в конце XIX века и в 1925 году вынудил некоторые племенные группы искать прибежища в соседних землях.
Что можно сказать о культуре и быте курдов? Мнения исследователей и очевидцев составляют широчайший спектр, вплоть до самых противоположных. Англичанин Керзон, например, называл курдов народом «без литературы и почти без истории... не знающим просвещения, школ, книг, народом, где на 10 тысяч человек едва ли мог найтись один, умеющий читать». Между тем великий армянский просветитель X. Абовян считал, что народная поэзия курдов совершила изумительные шаги и достигла возможного совершенства. Он писал: «Курдов можно было бы назвать рыцарями Востока в полном смысле этого слова, если бы они вели жизнь более оседлую. Воинственность, прямодушие, честность и беспредельная преданность своим князьям, строгое исполнение данного слова и гостеприимство, месть за кровь и родовая вражда между ближайшими родственниками, безграничное уважение к женщинам — вот добродетели и качества, общие всему народу». Культура курдов имеет ряд специфических черт, но это высокая культура, занимающая достойное место в мировом ряду.
На духовную и материальную культуру курдского народа значительное влияние оказали особенности их хозяйства, кочевой и полукочевой образ жизни. Главным занятием было отгонное скотоводство, сочетавшееся в некоторых районах с хлебопашеством. Постоянные перекочевки не способствовали прочной оседлости, размеренному течению жизни. Долгое время оба существующих диалекта курдского языка не имели письменности (диалект курманджи распространен среди курдов Турции, северозападного и северо-восточного Ирана, Сирии и Советского Союза, диалект сорани — в основном среди курдов Ирака и юго-западного Ирана). Однако устное народное творчество создало и закрепило значительное богатство песен. Широко были распространены девичьи песни, обращенные к ушедшему на войну юноше, чужбинные песни, рассказывающие о мыслях оторванного от своего рода бедняка в чужой стране, среди недругов. Даже лирические сюжеты, посвященные любви, красоте возлюбленной, пылкости чувств, овеяны тоской, несбыточностью стремлений и надежд. Часто курдская песня возникала по какому-либо поводу, откликалась на какое-либо событие, известное только для тех мест, где она сложилась. Но некоторые произведения народного творчества или известных курдских поэтов, таких, как Ахмед-хан — «курдский Фирдоуси» XVII века, продолжали жить не только в устной, но и в письменной форме. Источником вдохновения для многих деятелей культуры Востока была поэма «Мам и Зин», в которой философски и образно поднимаются важнейшие вопросы человеческого бытия, а также содержится ценный материал для изучения обычаев курдских племен.
В народных обрядах и праздниках любой заинтересованный и непредвзятый взгляд откроет щедрость души, многокрасочность настроений, глубину чувств. Для исследователя же комплекс обычаев это еще и путеводитель по истории народа. В годовых праздниках и обрядах курдов в значительно большей степени, чем у других народов, сохранились черты глубокой древности, доисламские представления и верования. Крупные праздники традиционно связаны с наступлением новых хозяйственных периодов года. Астрономическими вехами для них являлись оба равноденствия и оба солнцестояния.
Главный праздник — Ноуруз, мартовский Новый год, символизирующий обновление природы,— существовал еще в древнем Иране. К нему приурочены весенние посевы и первый выгон скота. У курдов-мусульман Ноуруз отмечается 21 марта. Все надевают перед праздником новые одежды, а накануне вечером поднимаются на крыши домов или близлежащие возвышенности. На холмах разжигают костры, молодежь водит хороводы. Старшие делают младшим подарки. Обязательное ритуальное блюдо в день Ноуруза — самани из сока зерен проросшей пшеницы, который смешивают с мукой и долго варят. Его едят утром первого дня, а также раздают родственникам и соседям.
Ноуруз у курдов-мусульман имеет значение национального праздника, так как они связывают его с освобождением своей страны от тирании легендарного правителя царя-дракона Зохака Бевараспа.
В обрядах некоторых групп курдов сохранились отголоски обычая выборов ложного эмира под Ноуруз. На эти дни иерархический верх общества перемещается вниз, а временный эмир получает большую власть. Все его распоряжения беспрекословно выполняются. Он разбирает шуточные тяжбы, налагает штрафы и выдает награды. Другое важное выборное лицо — шут (вушкарын), неотлучно находящийся при эмире и пытающийся рассмешить его. Но из всех присутствующих на празднике именно эмир не имеет права смеяться. Как только он нарушит это правило, его немедленно изгоняют. Если же эмиру удается сохранить стойкость, то через несколько дней он выносит приказ, требующий удаления всех присутствующих. Оставшись один, дает волю смеху и затем убегает, переодевшись в свою одежду.
Ноурузу предшествуют пост и праздник в честь святого Хыдырнеби (Хызра) — покровителя скота и растительности. У езидов во время этого праздника совершается обряд, очень похожий на известное среди славянских народов колядование. Дети и молодежь, взяв мешочек или новый шерстяной носок на длинной нитке, ходят с песнями по домам. Взобравшись на крышу дома, они опускают мешочек через колэк (отверстие для освещения в крыше), и хозяйка кладет в него угощение. При этом молодые люди поют песни, в которых желают дому благополучия и просят хозяйку не скупиться.
В данных обрядах нетрудно усмотреть отголоски древнейших доисламских языческих верований и культов, прежде всего древнеиранских, в частности культа огня, который считался сыном верховного иранского божества Ахура-Мазды и признавался основой всего сущего. Поклонение огню проявлялось в самых различных формах и отражало веру в его очистительную и созидательную силу, способствующую возрождению одряхлевшего в пору зимних дней светила солнца.
Обряд избрания ложного эмира тоже несомненно очень древний и связан с традицией обновления одежд, изменения социального облика — перемещения иерархического верха вниз. Этот обряд, существовавший еще в Древнем Вавилоне, первоначально завершался казнью временного правителя. В дальнейшем казнь была заменена смещением, часто сопровождавшимся осмеянием.
Несомненным пережитком культа умирающего и воскресающего божества является обряд приготовления ритуального самани. Следы его мы находим уже в Авесте (священная книга древних иранцев), где упоминается об изготовлении новогодних ритуальных хлебцев драона!.
Многие черты культуры курдов и восточных славян близки. Это следствие общих корней, родства по индоевропейской языковой семье. Наши далекие общие предки ко времени распада индоевропейской общности уже имели определенный идеологический комплекс, одинаковые элементы которого и сохранились у разных народов.
Обратимся, например, к некоторым курдским приметам. Если кошка трет лапкой морду — будут гости. Зачешется правая ладонь — к богатству. Если же кого-то ошибочно назвали в числе мертвых, считается, что этот человек будет долго жить. После разговления с соленой пищей холостые молодые люди не пили на ночь воду и по приснившемуся сюжету гадали о женитьбе или замужестве: тот, кто во сне попросит воды, будет суженым (суженой). Не правда ли, очень похоже на знакомые всем с детства приметы?
Своеобразной чертой курдского народа является, как уже отмечалось выше, распространенность среди части курдов особой религии — езидизма. Эта религия относится к национальным, то есть езидом может быть только курд по рождению. Вероятно, ее возникновение послужило фактором, некогда сплотившим курдов перед лицом многочисленных внешних врагов. Некоторые исследователи видят в езидизме одну из древнейших религий, но, вероятнее, она возникла в XII веке. Основателем ее считается шейх Ади ибн Музаффар (1073—1163), пророк езидов. Его учение синкретично, то есть содержит элементы различных верований: язычества, иудаизма, христианства и ислама. Езиды верят в единого бога и его воплощение — верховного ангела Таус-Малака (ангел-павлин), олицетворяющего активное и в то же время злое начало (что дало повод ряду исследователей назвать езидов «поклонниками дьявола»). Езиды считают, что Таус-Малак за своеволие был отвергнут богом, но они верят в грядущее прощение ангела-павлина.
Синкретизм религии езидов сказался на всей системе их верований и представлений о душе и загробной жизни, а также на отдельных традициях. В частности, вера в переселение души из одного организма после его смерти в другой уживается с учением о самостоятельном существовании душ. Загробная жизнь рассматривается и как продолжение земной (теория продолжения), и как возмездие за дела и поступки, совершенные на земле. Понятие о священной нечистоте трупа и запрет касаться его сосуществуют с традицией, согласно которой следует непременно дотронуться до ноги покойного при выносе его. Отдельные моменты в системе верований езидов являются общими представлениями зороастризма (религии древних иранцев): отсутствие страха перед покойным, представление о священной нечистоте трупа, магическое значение чисел и многое другое. Но обожествление злого духа — основная особенность езидизма — сближает эту религию с вероучениями таких сект Передней Азии, как друзы, мандеи, тахтаджи, а также некоторых христианских сект, распространенных в XI веке в Византии и Франции.
У курдов-езидов духовная и светская власть была сосредоточена в руках шейхов — глав племен, которые пользовались огромным авторитетом и влиянием на соплеменников. Власть шейхов передавалась строго по наследству.
Езидизм — очень замкнутая религия, «чужих» неохотно посвящали в ее секреты. Поэтому до настоящего времени она глубоко не изучена. Замкнутость, закрытость религии оказала влияние и на быт ее приверженцев. Так, до недавнего времени курды Армении и Грузии практически не сближались в культурном и бытовом отношении с армянами и грузинами, хотя успешно овладевали местными языками. Подобное явление объяснимо только с одной позиции: большинство курдов данных республик — езиды. Различия между курдами мусульманами и езида-ми довольно глубоки во всех сферах, кроме хозяйственной и языковой. Эти различия усиливались в результате разного отношения правящих кругов Турции и Ирана к тем и другим. Если курды-мусульмане были зачастую орудием осуществления погромов «неверных», в частности в конце XIX века и в 1915—1916 годах, то езиды, будучи сами «неверными», в этом случае становились жертвами. При переходе на территорию бывшей Российской империи курды-мусульмане предпочитали селиться в пределах Азербайджана, а езиды —в Грузии и Армении, среди местного христианского населения.
Традиционно считалось, что курды, проживающие в СССР, довольно компактно размещены в республиках Закавказья и Средней Азии. Так, справочник «Народное хозяйство РСФСР в 1985 году», в котором национальный состав республики дан по состоянию на 1979 год, не упоминает курдов, хотя в нем указаны народы численностью 500 человек. Тем не менее курды в РСФСР живут довольно компактно и многочисленной группой, В станице Пшехской Белореченского района Краснодарского края, согласно выборке из хозяйственных книг Пшехского сельского Совета, на ноябрь 1985 года проживало 546 курдов. В научной печати данных об этой группе нет, хотя она удобна для изучения: курды расселены компактно в станице и некоторых близлежащих пунктах и представлены как мусульманами (446 человек), так и езидами (100 человек).
Неизученность группы кубанских курдов объясняется их сравнительно недавним появлением на территории края. Первые семьи переехали сюда, со слов самих курдских поселенцев-мусульман, в 1968—1969 годах из республик Средней Азии — Узбекистана, Казахстана и Киргизии. Но и в этих республиках они не являлись коренными жителями. Дело в том, что судьба советских курдов складывалась непросто, во второй половине 40-х годов их постигла участь крымских татар, чеченцев, калмыков, немцев и целого ряда народов, которые были выселены из родных мест. Начиная с 1944 года курдов насильно переселяли из Грузинской ССР в Среднюю Азию. Это был один из жесточайших актов произвола сталинского режима в области национальной политики, последствия которого, усиленные в годы застоя, проявляются и сейчас. Целые народы были объявлены виновными и выселены в то же время, когда сыновья этих народов еще погибали на фронтах Великой Отечественной войны за нашу общую Родину. Курды изгонялись из Грузии, которая уже давно стала их родной землей: они жили на территории бывшего Ахалцихского уезда еще во времена турецкого господства (то есть до 1828 года) и, возможно, обосновались там не позднее первой половины XVIII века.
Таким образом, для курдов-мусульман станицы Пшехской, по крайней мере для значительной их части, вырисовывается следующая цепочка миграций: турецкий Курдистан — Грузия — Средняя Азия — Северный Кавказ. Курды-езиды переселились на Кубань из Армянской ССР, на территорию которой они переходили в течение длительного времени из турецкого и иранского Курдистана и частично Азербайджана. Курды-езиды станицы Пшехской преимущественно молодые люди, в их быту заметны элементы армянского влияния. Это прежде всего относится к их многоязычности — они знают ярмянскии яаык и пользуются им даже при общении между собой.
Для того чтобы аргументированно ответить на вопрос о причинах первого переселения курдов на Кубань, данных недостаточно, но сами переселенцы из Средней Азии указывали автору на наличие здесь хороших условий для занятия сельским хозяйством.
До недавнего времени размеры миграции были невелики. Но осложнение межнациональной ситуации в Средней Азии и Закавказье вызвало в 1989—1990 годах новый, более мощный всплеск переселения курдов на Кубань. Эта непростая проблема заслуживает отдельного исследования.
Курды, живущие в Пшехской, в основном люди среднего и молодого возраста. Такой возрастной состав отчетливее демонстрирует процессы, характерные в наше время для рассеянных национальных групп, так так наиболее стойкими носителями традиционной культуры являются пожилые люди. По социальной принадлежности курды главным образом сельскохозяйственные рабочие: механизаторы, водители. Есть бригадиры, служащие, много учащихся-школьников. Статус сельских профессий (тракторист, шофер) очень высок, в отличие от образовательного статуса.
Учеными установлено, что при переселении группы людей на новое место и они сами, и их потомки сохраняют в основном именно наиболее важные отличительные (этнические) свойства. Их совокупность и выражает, по мысли академика Ю. В. Бромлея, неотъемлемую сущность данного народа.
В этой связи важно подчеркнуть, что традиционная духовная культура у курдов-мусульман станицы Пшехской сохранена достаточно хорошо. В некоторых случаях автором были зафиксированы, вероятно, домусульманские традиции. Устойчивость элементов духовной культуры курдов, их известная этническая обособленность несомненны. Видимо, это следствие религиозной отчужденности курдов среди населения другой национальности (в наши дни этот фактор теряет свое значение) и исключительной характерности их этнографических черт.
Влияние общеевропейской культуры на группу кубанских курдов ощущается довольно сильно, особенно в материальной сфере (тип жилища, мебель, утварь и т. д.). В области духовной культуры оно гораздо слабее. Курды-мусульмане, проживающие в Пшехской, сохранили традиции обрядов свадебного, похоронного, календарных, а также связанных с рождением и воспитанием детей, знания по народной медицине.
Свадебная обрядность считается одной из наиболее консервативных: традиционная свадьба довольно медленно поддается изменениям, хотя и не является чем-то закостенелым. У курдов станицы Пшехской сохранена основа этого радостного обряда, но есть и отличия от классических переднеазиатских вариантов.
Предварительный договор о предстоящей женитьбе детей заключают родители, когда сыну (дочери) исполняется 6—7 лет. Затем, по достижении 13—14 лет, происходит подтверждение договоренности. Случаи выплаты выкупа за невесту (калыма) по-прежнему очень часты. Начальная «цена» за будущую жену еще недавно устанавливалась в 5 тысяч рублей, затем в ходе переговоров снижалась до 3 тысяч. Кроме того, в выкуп входят украшения, одежда, продукты для свадебного стола.
Сватовство проводится по определенному ритуалу: 8—10 человек собираются в доме родителей невесты как с их стороны, так и со стороны жениха. Накрывается стол, но обычно никто не ест. Первый вопрос задают родственники девушки — о цели прихода сватов. Прямой ответ сразу не дается, как правило, отвечают:
— Голые мы, одежду ищем.
Через время, однако, сваты «сдаются»:
— Что суждено, то свершится, пришли за дочерью.
В настоящее время родители все чаще спрашивают у девушки ее согласие на замужество. Если сваты получают положительный ответ, они надевают специально принесенное кольцо на палец невесты. Этим закрепляется ее новый статус.
В случае отказа сватов можно засылать трижды, после чего парень получает моральное право на похищение невесты. Конечно, похищение в наши дни относится к «преданьям старины», хотя и не такой уж глубокой. Но и раньше оно совершалось с согласия самой девушки и родителей жениха. Если же избранница не любит парня и причина отказа в этом, неудачливый жених не имел права на какую-либо месть.
После обручения девушке предписывалось особо скромное поведение. Запрещалось, например, громко смеяться, перед выходом из дома полагалось закрывать лицо платком (обычно курдские женщины этого не делают). Жениху запрещалось посещать дом суженой, и они встречались где-либо на нейтральной территории. Там, тайком от родителей, парень мог сделать девушке подарок.
Свадьбу играют чаще всего осенью, после сбора урожая, и длится она три дня. Свадебный поезд всадников (или легковых машин) прибывает ко двору невесты без жениха, ожидающего дома. Одевают невесту женщины-помощницы — бэрбу, при этом исполняется грустная свадебная песня «Ерали магмуд». Перед отправлением из родного дома брат невесты кладет ей в туфлю деньги и перепоясывает девушку поясом.
Невесту везут в дом будущего мужа не по той дороге, по которой к ней следовал свадебный поезд. Раньше мужчины из числа гостей жениха спешили на конях сообщить ему, что суженая выехала. Примчавшемуся первым делали подарок, например шерстяные носки, либо повязывали шею его коня красным платком. Свадебной же процессии торопиться не пристало — она двигалась медленным шагом. Невесту охраняли друзья жениха. Это была не напрасная предосторожность — молодежь из числа любителей лихих забав могла в надежде на выкуп устроить «нападение».
Перед входом невесты во двор жениха полагалось зарезать в воротах барана (либо отрезать ему уши) и пролить кровь на землю. На пороге дома невеста ломала деревянную ложку и миску. В двери же втыкали два ножа — «чтобы язык резать»: молодая жена не должна быть слишком разговорчивой. При входе в дом ее обсыпают пшеницей или рисом, деньгами, конфетами, фруктами. Родители жениха молча целуют невестку. В комнате для нее отгорожен красной материей угол, где девушка стоит на кошме под охраной бэрбу. Ни она, ни молодой муж не присутствуют на свадебном пиршестве: невеста проводит это время за занавеской, а жениху и его друзьям накрывают стол отдельно.
Во время торжества к молодой жене не обращались по имени, но в ее отгороженный угол могли пройти женщины, и за подарок (платок, кольцо) она открывала лицо, показывалась.
Многочисленные гости, приглашенные на свадьбу, сидят и едят на отдельных кошмах соответственно полу и возрасту: пожилые мужчины, молодые, женщины, дети.
Новобрачным делают денежные подарки, обычно в значительных суммах. Групповые танцы часто исполняются в традиционной праздничной одежде.
Через некоторое время после свадьбы молодая чета по приглашению родителей жены едет к ним в гости. При этом готовят подарки для родителей и родственников жены, а также пекут специальные сладкие круглые хлеба с орехами и кишмишем. Родители в свою очередь одаривают зятя.
По обычаю молодой жене не разрешалось говорить с мужчинами — родственниками мужа. Однако если кто-либо из них пожелает выйти из этого «круга молчания», он делает женщине подарок, после чего она может разговаривать с дарителем. В случае смерти мужа вдова жила в доме его родителей и через год-два с их разрешения могла вновь выйти замуж (иногда за брата умершего), но в любом случае дети оставались в доме родителей бывшего мужа.
Межнациональные браки в настоящее время не редкость среди курдов. Это вполне объяснимо — молодежь все чаще выбирает спутника жизни по любви, а любовь легко проходит через этнические границы. Кроме того, курды терпимы к национальным и религиозным различиям, и, например, в беседе с пожилым курдом-мусульманином вы можете получить самую полную информацию обо всех общих для мусульманства и христианства воззрениях, в основе которых — древнее гуманистическое начало.
Элементы похоронной обрядности у курдов станицы Пшехской в значительной степени совпадают с общемусульманской традицией. Покойного предписывалось хоронить не позже суток с момента смерти. Обмывает и одевает его мусульманский священнослужитель — мулла, украшений и каких-либо вещей не оставляют. В период до похорон при умершем постоянно находится кто-нибудь из близких; родственникам его запрещено в это время выполнять любую работу.
Женщины на похоронах не присутствуют, допускаются к покойному лишь приехавшие издалека. Музыка не принята, но приглашаются обычно специальные плакальщицы. Обрядом руководит мулла. Гроб без крышки или носилки с покойным выносят родственники и соседи, которые периодически на ходу меняются. Ставить носилки или гроб на землю нельзя, запрещается также переходить дорогу процессии или идти впереди гроба.
Могила отрывается с подбоем, для мужчин — по пояс глубиной, для женщин — по грудь. Этим занимаются молодые люди, которые получают от близких покойного символическую ритуальную плату — халву. Тело в могилу опускают из рук в руки, без веревок или полотенец, так, чтобы лицо умершего было ориентировано на солнце, после чего подбой закрывают досками, а могилу засыпают землей. Затем участники обряда «для успокоения» покойного насыпают себе землю с могилы за ворот одежды.
По возвращении с кладбища все моют руки. Поминки могут быть устроены сразу же, но иногда в день похорон обходятся без них. Поминают покойного на 7, 40, 52-й день и в годовщину смерти, без спиртного, угощение составляют плов, халва, другие блюда традиционной кухни. Перед началом трапезы читается молитва. На могилу для прочтения молитвы ходят на 40-й, 52-й день и в годовщину.
С похоронами у курдов связан ряд запретов: в течение трех суток в селении нельзя проводить свадьбу, играть на музыкальных инструментах. Эти запреты могут быть нарушены только с разрешения родственников покойного. Главное противопоставление в системе традиционного мировоззрения «жизнь — смерть» нашло отражение и в таком обычае: в случае рождения ребенка в день чьей-то смерти новорожденному дают имя умершего, чтобы оно «не потерялось».
Наименее полно сохранились у группы пшехских курдов обряды календарного цикла. Эти обряды сопровождают человека всю жизнь и приурочены к смене времен года — началу нового хозяйственного сезона.
Главные праздники календарного цикла — Ноуруз (Новый год) и Байрам-Курбан, который отмечается через три месяца после Ноуруза. Перед Ноурузом, вечером последнего дня, в каком-либо доме собираются пожилые, уважаемые люди селения и читают молитвы. Утром все жители направляются на кладбище, захватив с собой угощение. Там после молитвы люди раздают друг другу принесенную пищу. После окончания этого обряда начинается главное действие праздника — гулянье молодежи. Молодые люди, собравшись в группы, гуляют с музыкой по улицам, иногда устраиваются представления ряженых, канатоходцев. Сохранилась практика своеобразного «колядования» на Ноуруз: парни ходят вечером по дворам, читают заученные стихи из Корана на арабском языке, а хозяева одаривают их мелкими деньгами.
Байрам-Курбану предшествует тридцатидневный пост, после которого на третий день проводится сам праздник. Обычно на Байрам-Курбан режут скот, причем каждая семья разделывает свое животное таким образом, чтобы особо отложить семь кусков, которые затем раздаются семьям семерых соседей. Перед праздником принято производить побелку домов, расстилать кошмы, надевать новую одежду. Наиболее популярные праздничные блюда— каурма (жареное мясо), саурма (рис и капуста с тушеным мясом), различные печеные сладости. Иногда к столу подают варенных целиком кур.
Что касается обрядов, связанных с рождением и воспитанием детей, то они в значительной степени утрачены и видоизменены. Однако хорошо сохранилась система запретов для беременных: им не разрешается перешагивать через ружье, топор, нож, появляться на улице поздно вечером. Последнее объясняется представлением, будто вечерами по улицам бродит «нечистая сила», и если на нее наступить, то могут отняться руки, ноги. Запретных видов работы не было, беременным рекомендовалось больше ходить. Не существовало также особых блюд для беременных и рожениц, за исключением кукурузной муки, размешанной с маслом,— это блюдо давали женщине вскоре после родов для поддержания сил. Пол будущего ребенка пытались предсказывать по сновидениям: увидеть нож во сне — к мальчику, ножницы — к девочке.
После родов (раньше их обычно принимала повивальная бабка) в течение сорока дней в дом молодой матери нельзя было приходить гостям, а самой женщине запрещалось выходить вечером за порог. Лишь кто-либо из соседок мог нанести визит с угощением для роженицы. Для предохранения ребенка от болезней его на сороковой день после рождения обмывают водой из двадцати ложек горячей и двадцати — холодной воды. Дни до этой даты считал отец ребенка, завязывая по узелку ежедневно на специальном шнурке первые двадцать суток и развязывая — во второй половине срока.
С очень раннего возраста детей брали на полевые работы, при этом обычно матери привязывали их к спине платком. Примерно с семи лет дети начинали помогать по хозяйству. Детские игры различались для мальчиков и девочек: уже пятилетние мальчики начинали играть деревянными саблями.
В народной медицине курдов сочетаются вполне материальные лекарственные средства растительного и животного происхождения (зачастую те же, что использовались кубанскими казаками в их военном быту) с заговорами, лечением молитвами и талисманами. При этом надо отметить, что средства второй группы при их кажущейся иррациональности вполне могли приводить к положительному результату через воздействие на психику больного. Наиболее популярными лечебными веществами считались: смола — для исцеления ран; почки вербы, растертые с молоком,— от ран и ангины; мед (лучше дикий) —от желтухи; чеснок и мягкие ткани копыта лошади — от зубной боли. Для лечения кашля пили отвар сухой кожуры граната, а против расстройства желудка — отвар высушенного желудка курицы. При переломах вдоль сломанной конечности наносили три полосы из смеси теста с сырыми яйцами, затем конечность туго забинтовывалась. Заговоры, молитвы, «заговоренная вода» применялись практически при всех болезнях. Причем эти методы использовали как муллы, так и «бабки» — знахарки, а также лекари — хакимы. Они пользовались большим уважением, профессия лекаря передавалась по наследству.
Собранные материалы позволяют предположить, что некоторые обряды кубанских курдов относятся к очень древним, домусульманским. Так, обряд с завязыванием узелков и обмыванием водой новорожденного (о чем рассказано выше) перекликается с обычаями, известными у некоторых народов Передней и Средней Азии. Вероятно, они восходят к древнеиранской традиции сорокадневного очищения новорожденного. Кроме того, у курдов-мусульман станицы Пшехской существует интересный запрет выливать горячую воду на землю. У езидов это представление связано с боязнью «ошпарить» дух Таус-Малака, который является предметом их религиозного поклонения. У мусульман же данная традиция, возможно, результат влияния езидов, но вероятнее всего — отголосок древних представлений домусульманского периода, характерных когда-то для всех курдов, а затем наиболее четко зафиксированных в езидизме.
На примере курдов, проживающих в станице Пшехской и некоторых окрестных населенных пунктах, могут быть прослежены новые явления в культуре (инновации). Они в основном связаны с усилением влияния, через славянское население, общеевропейского культурного комплекса. Новые нормы поведения, понятия входят в жизнь курдов. Так, родители спрашивают согласие дочери на брак, а развод уже не воспринимается общественным мнением так отрицательно, как раньше, причем в случае повторной женитьбы сын уже чаще всего не доверяет родителям выбор будущей жены, и т. д. Но все же некоторые черты поведения курдов в быту при первых контактах с ними удивляют своей непохожестью на то, к чему исследователь привык в кубанских станицах. Иногда приходится сталкиваться с явлениями, о которых прежде доводилось только читать в тишине научных библиотек. Так, информатор-курдянка может внезапно прервать рассказ. Причина становится понятна, когда поднимешь глаза от блокнота и увидишь приближающегося пожилого курда. Обычай строг: женщина не может разговаривать в присутствии старшего родственника-мужчины. Обращают на себя внимание и такие качества курдов, как глубокая преданность крестьянскому труду, чуткое отношение к домашней живности. Эти потомственные скотоводы умеют прекрасно вести хозяйство на горных неудобьях.
Вызывает искреннее уважение то, как сравнительно малочисленная группа народа сохраняет свой язык и культуру. Даже среди молодого поколения популярна национальная музыка, которую предпочитают современным ритмам. Непременными участниками всех праздников являются музыканты, играющие на народных инструментах.
Разумеется, наши краткие описания не отражают полной картины самобытной традиционной культуры кубанских курдов, это, пожалуй, лишь штрихи к ней. Безусловно, здесь необходимы дальнейшие подробные исследования.
Дорошенко Е. Л. Зороастрийцы в Иране. М., 1982. С. 61.
Бромлей Ю. В. Этнос и этносоциальный организм
Рудснко М. Б. Курдская обрядовая поэзия. С. 68.
Фаризов И. О. Предисловие//Никитин В. Курды. М., 1964.
Лерх П. Исследование об иранских курдах и их предках северных халдеях. Кн. 2. Спб., 1856. С. 2.
Никитин В. Указ. соч. С. 57.
Лазарев М. С. Курдский вопрос (1891—1917 гг.). М.
Орбели И. А. Введение //Памятники эпохи Руставели. Л., С 5.
Андрианов Б. В. Неоседлое население мира. М., 1985. С. 14G.
Аристов Т. ф. Курды Закавказья. Историко-этнографи-ческий очерк. М., 1966. С. 37.
Аверьянов П. И. Курды в войнах России с Персией и Турцией в течение XIX
Мела Махмуд Баязиди. Нравы и обычаи курдов. М., 1963.
Руденко М. Б. Курдская обрядовая поэзия. М., 1982.
Руденко М. Б. Новогодние обрядовые празднества у курдов//Фольклор и этнография. Л., 1974. С. 124.
Абовян X. Курды // Сборник газеты «Кавказ». 1848 (2-е полугодие). С. 227—228.
Курдские народные песни / Издание текстов, перевод, предисловие и приложение Ж. С. Мусаэляна, М., 1985, С. 17.
Лазарев М. С. Указ. соч. С. 3.
Халфин Н. А. Борьба за Курдистан М., 1963. С. 68. 2 Там же. С. 114. Там же.
|
|
